ЧТО ЕСТЬ ИМЯСЛАВИЕ?
В наши дни нередко можно встретить человека, особенно - священника из Московской патриархии, который поинтересуется: «Как ты относишься к имяславию?» Человек, малосведущий в истории этого явления, впадает в растерянность. Некоторые могут вопрошающего принять даже за иеговиста. Он тоже свою «проповедь» начинает с подобного вопроса: «Ты знаешь имя Божие?» Поэтому необходимо исследовать эту область познания.
Именующих себя «имяславцами», или как их обозначают другие: "имябожников", - нельзя назвать еретиками, т.к. никакой ереси в их учении не обнаруживается. Нельзя их назвать с полным основанием раскольниками, потому что они не могут создать «синагогу» за неимением своего епископата. Сами о своем направлении они пишут: «Имяславие – такое название получило движение, возникшее первоначально среди иноков Афона, выступивших против унижения Имени Божия, в особенности - спасительного имени Иисусова» ("Имяславие и имяборчество.").
Сразу же встаёт как минимум два вопроса: кто в среде монашествующих на Афоне мог унижать спасительность имени Иисуса? Не является ли раскольничьим шагом вышеприведенные слова со стороны «выступивших» против «унижения» имени Божия? Обычно гордостный раскольничий фанатизм находит какую-то свою «правдочку», навязывает всем её, и всех, не желающих беспрекословно признать это, объявляет еретиками.
Их «правдой» в данном случае явилось упоминание св. Иоанна Кронштадтского: «Имя Божие есть Сам Бог». На это выражение никто из читающих сначала не обратил внимания, как пишут они сами. Потом появилось вторично это выражение в книге схимонаха Илариона «На горах Кавказа». Сие кое-кого смутило, ибо имело уже на первый взгляд сомнительный вид. Ведь все верующие, тем более монахи, практикующие Иисусову молитву, знают о спасительности и силе имени Божия даже по слову Спасителя: «Именем Моим будут изгонять бесов» (Мр.16,17), - или: «Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4,12). Но ведь такой силой обладает не только Имя: всё, что несёт в себе Благодать Святого Духа, так же имеет эту Силу и содержит чрез нетварную энергию в себе самого Бога. К примеру, мы не навязываем всем такое понятие, как: «Крест Христов есть Бог», - или: «Фаворский свет есть сам Бог». Объяснять можно, что в нетварных энергиях, в Благодати Святого Духа особенным образом является вездесущий Бог. Но утверждать такое, что наполняющий своим Духом бесконечную вселенную вместился только в одно имя, будет выглядеть просто неудобовразумительным.
Имябожники к тому же акцентируют внимание на том, что особенно Богом является имя Иисус. В таком случае, в каком написании и звучании это имя становится Богом: в православном или в старообрядческом - Исус? Ведь на основе такого фанатичного подхода уже произошёл в XVII веке раскол. Или, может, всё-таки больше подходит латинское произношение: Иезус, - ведь латиняне утверждали, что только их язык да греческий является священным? К тому же, на вмещение в себя всего Бога большее основание имеет имя «Бог» (Феос, Деус), так как несёт в себе всю полноту Святой Троицы, в то время как слово "Иисус" имеет временный характер – усвоено в момент воплощения Сына Божия. И ещё приходится опять заострить внимание на том, что не простое человеческое имя Иисус имеет в себе нетварные энергии, ибо этим именем назывались и Иисус Навин, и Иисус сын Сирахов, и множество даже теперь именуются так, особенно в Греции.
В таком случае нужно заключить: благодатное присутствие Бога может быть в имени этом только тогда, когда определённо под ним разумеется Бог, для чего произносится: Господь Иисус Христос. И в таком случае приходится акцент переносить с имени на призывание Бога. Таких мест в Священном Писании, где приводится имя Иисуса Христа и имя Божие, великое множество, но всегда или в контексте, или сразу после слова «имя» следует «Божие». И что вообще есть имя, для чего даётся?
Человеку даётся имя при рождении. Также даются клички животным. Это именование нужно для обращения к ним во втором лице и также в разговоре об них для указания по имени, чтоб отличить от других. С этой же целью служит множество имён Божиих. Но имена даже людям и животным со времен Адама имели смысловой характер. «Господь Бог образовал из земли всех животных и всех птиц небесных, и привёл их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречёт человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт.2,19). И сыновьям своим Адам и другие патриархи давали имена с определенным смыслом, характеризующим сущность. И конечно же, имя было именем, а сущность сущностью. Но если упомянуто было имя Сифа, то разумели сына Адама. Имя в таком случае было характеристикой личности, информацией о ней, но не самой личностью.
Бог имеет много имён, и все они имеют определённое смысловое значение, имеющее целью раскрытия какого-то божеского качества для прославления Его, к примеру, благости или святости. Но обычно в Писании приводится имя в единственном числе, а не во множественном – имена. Это уже как бы вводит в тайну всего, связанного с сущностью сверхбытия Божия. Особую таинственность создаёт и прославление имени Божия там, где можно бы воздавать славу прямо Богу. Эти аспекты могли подвигать углубленных в размышления о Боге к мысли о необычном значении имени. Тем более практикующие Иисусову молитву естественно ощущают «сладость» имени Господа Иисуса Христа, что невольно приводило к мысли о божественном значении имени Божия. Когда же явились в мир слова св. Иоанна Кронштадтского: «Имя Божие есть Сам Бог», - неопытными монахами на Афоне это было подхвачено и «возведено» в догмат. Особенным толчком к этому послужила книга «На горах Кавказа». Прочитавшие её стали разделяться во мнении: одни с радостью восприняли «истину» «имя – Бог», других же шокировало такое утверждение. Далее стало являться обоснование того или другого мнения. Лидерствующим в имябожии явился иеросхимонах Антоний (Булатович), о котором будет сказано позже.
Но в чем суть спора? Сторонники имябожия стали усиленно всем навязывать своё мнение, что Имя Божие есть Сам Бог. Противники же этого доказывали, что славное имя Божие содержит так же, как крест Господний, иконы, таинства нетварные энергии, благодать Святого Духа. Она изливается на молящихся, на призывающих имя Господне, но Богом всё это не является. Имябожники объявили их еретиками за такое «кощунство» и прервали с ними молитвенное общение, не стали причащаться с ними и брать благословение от них. Насколько это канонично, может судить каждый сам. Далее более. Они изгоняют прежнего игумена и ставят своего. Разделение происходит уже не только молитвенное, но и административное. Их пришлось силой изгнать с Афона, вернуть в Россию. Был созван Синод в 1913 г. под председательством новосвященномученика митр. Владимира (Богоявленского), на каком были заслушаны три доклада архиеп. Никона (Рождественского), архиеп. Антония (Храповицкого) и проф. С.В.Троицкого. Составлено было Послание.
Трактовка вопроса в основном сводилась к такому: «Имя есть условное слово, более или менее соответствующее тому предмету, о коем мы хотим мыслить; это есть необходимый для нашего ума условный знак, облекаемый нами в звуки (слово), в буквы (письмо) или же только умопредставляемый, отвлеченно, субъективно мыслимый, но реально вне нашего ума не существующий образ «идея». Без такого знака наш ум был бы не в состоянии приблизить к своему пониманию тот предмет, какой мы разумеем под тем или другим именем». «Имя Божие, понимаемое в смысле откровения Божия и при том по его объективной стороне, т.е. в смысле открывания истин человеку, есть вечная и неотъемлемая от Бога энергия Божия, воспринимаемая людьми лишь настолько, насколько допускает это их тварность, ограниченность и нравственное достоинство» (Из доклада С.В.Троицкого).
Здесь нет мысли о том, что имя может быть Богом, и конечно же, такое не могло понравиться имябожникам. Поэтому они по сей день остаются со своим особым мнением, фактически, вне Православной Церкви.
Имя, написанное или произнесённое, есть ничто иное, как икона – изображение Бога воплотившегося, или святого красками, буквами или звуками. Об иконе же мы отвечаем называющим её идолом, что мы поклоняемся не доске, даже не изображению, но тому, кто изображен на ней. Ведь не говорим же мы, что икона есть Бог. Также и словесную икону не можем называть Богом. Но как славятся иконы за счёт изображенных на них, так славится и имя по причине славы того, кого оно именует.
Теперь встаёт вполне обоснованный вопрос: за что же в действительности осуждали, преследовали «имяславцев»? За прославление имени Божия, думается, едва ли кто из духовенства или монахов стал бы производить гонение. Вот они пишут: «Увидев во всём этом «бунт», Архиепископ настоял на применении военной силы. Сотни иноков Пантелеимонова монастыря были насильственно выдворены из него с избиением и издевательством, причём были осквернены и многие иконы. Четверо иноков погибло, многие понесли тяжёлые увечья». Тут уместно бы всплакнуть по поводу страдания смиренных делателей молитвы. Но возникает подозрение: такие ли уж они смиренные? Ответ дают они же в продолжении повествования: «Выдворение иноков Андреевского скита прошло без жертв, благодаря тому, что те не оказали совершенно никакого сопротивления».
Не входя в подробности происшедшего бунта монахов уже по этому выражению можно видеть, что там смирением вовсе не пахло. Если и было произведено насилие над ними со стороны властей, то только вынужденное, и не за прославление имени Божия, а за фанатизм, вызвавший бунт. Здесь уместно привести описание этих событий словами очевидца и участника в них схиепископа Петра (Ладыгина), бывшего насельником Афонского Андреевского скита, потом управляющим Андреевским подворьем в Одессе. Скончался он старцем в возрасте 91 года в 1957 году в г. Глазове (Удмуртия) катакомбным епископом. Он пишет:
«В январе 1913 года на Афоне случилось разделение между братиями, началось имябожество. На Кавказе некто схимонах Иларион издал книжку и в ней написал, что в имени «Иисус» заключается сам Бог, но это было неправильное мнение. Об этой книжке на Афоне монахи стали разделяться, одни – за книжку, другие против. Книжка была передана Константинопольскому патриарху. Патриарх разобрал и осудил её, как «ересь». Кто за неё – отлучается от церкви. Книжка также была передана в Российский Синод, который осудил эту книжку. На Афоне в нашем Андреевском скиту иеромонах Антоний Булатович был сторонник этой книжки, набрал себе сторонников монахов, особенно – молодых, и избили игумена и старцев и выбросили их из обители, и заняли обитель. Они мне дали телеграмму (в Одессу), что игумен Иероним и все старцы наши удалены из обители и что «вы теперь подчиняетесь нам». Они выбросили игумена Иеронима и выбрали нового архимандрита Давида. Игумен Иероним тоже дал мне телеграмму в Одессу. Насчёт монахов я дал телеграмму в Святейший синод, так как Сергий, епископ, отказался вмешиваться. Синод ответил: «Возвратить монахов, (приехавших за деньгами в подворье) обратно на Афон и выдать им 2000 рублей». Они по возвращении на Афон стали рассказывать, что надо усмириться и возвратить прежнего игумена. Тогда Булатович сам решил выехать в Россию, и в 1913 году (в день 300-летия Дома Романовых) набрал подписей от монахов насильственно – 330 человек, что они его избирают. Он хотел представиться Государю, чтоб Государь утвердил управлять обителью архим. Давида и его сторонников.
14 мая 1913 года приехал я в Петербург и явился в Синод, а в Синоде 20 мая уже была последняя сесия-заседания…. 20 мая заседание Синода решило послать комиссию на Афон. В комиссию назначили архиеп. Никона Вологодского и профессора Петербургской Духовной Академии Троицкого Сергея Викторовича. Я к ним поехал. Они сказали, что через четыре дня соберутся. А мне сказали: «Ты должен выхлопотать на выезд разрешение комиссии за границу. И чтобы там греческая власть дала содействие».
28 мая комиссия выехала из Одессы в Константинополь… Комиссия 30 мая приехала в Константинополь и остановилась на Андреевском подворье. Первым делом пошли они к Вселенскому Патриарху, взять благословение на разговор случившегося разделения монахов через изданную брошюру «На горах Кавказа», осужденную Вселенским Патриархом как ересь. От Патриарха обратились к послу Гирсу, чтобы он сопроводил нас на Афон, и дали комиссии помощь. Гирс, согласно приказанию министра иностранных дел, сейчас же назначил канонерскую лодку на 200 человек солдат и чиновника от посольства – Щербина. 2 июня комиссия выехала на Афон.
Стали на боку Пантелеимоновского монастыря, вылезли на берег, комиссия зашла в монастырь, по обычаю - прямо в собор. Отслужили обыкновенную литию и малую ектенью. После этого архиеп. Никон начал говорить проповедь. Монахи стали свистеть, кричать. Тогда архиепископ прекратил проповедь и вышел из собора в трапезную, и там стал с одним монахом говорить, а они обступают по 15 человек, кричат и не дают ему слова сказать. Видя это безобразие, чиновник Щербина сейчас же взял архиеп. Никона и Троицкого обратно на канонерскую лодку, и стали отъезжать от берега, то имябожники бросали в них камнями. На другой день комиссия уже обратилась к греческой власти, и местная афонская власть взяла на себя обязанность. Стали переписывать каждого монаха и допрашивать – признаёт ли он Вселенского Патриарха и Российский Синод? Или признаёт эту брошюру? И каждый должен расписаться. Перепись продолжалась две недели. 487 человек оказались на стороне имябожников. Когда выяснили, то греки постановили удалить их с Афона, и от России был потребован пароход.
Россия послала пароход «Херсон». Этот пароход пришёл на Афон 17 июня и пристал к Пантелеимоновскому монастырю. Монахи, которых назначили везти, собрались в один корпус и заперлись, и не хотели выходить на пароход. Тогда военная власть распорядилась: и матросы, и солдаты решились разобрать крыши корпуса немного, направили туда шланг, и поток сильно холодной воды стал бить с потолка на монахов. Тогда они не выдержали, открыли двери, и их стали брать под конвоем, и прямо на пароход. Посадили всех пантелеимоновских монахов.
Теперь остались монахи Андреевского скита, которые 6 месяцев сидят запершись. Главарь, помощник Булатовича, протодиакон Фаддей, который руководил скитом, вышел на хорею узнать, что делалось в Пантелеимоновском монастыре. Его задержали греческие власти совместно с чиновником Щербиной из русского посольства, и стали ему говорить, чтобы отперли Андреевский скит. Ему дали обещание, что его не возьмут. Он пошёл в скит и объявил монахам, что пароход прислал Государь по просьбе Булатовича и отдаёт им Киево-Печерскую Лавру или Новый Афон, что хотят. Они возрадовались, что Булатович для них выхлопотал такие богатые обители. И показал он монахам вроде телеграмму Государя и от Булатовича, чтобы они свободно ехали на пароход. Тогда протодьякон Фаддей предупредил монахов, что завтра приедет к ним комиссия. Они должны их встретить с колокольным звоном и открыть ворота.
На другой день в 10 часов утра комиссия явилась. Монахи открыли ворота скита. Звонят, комиссия входит торжественно и прямо в собор, и стали служить встречную ектенью с многолетием Государю и Булатовичу. Пока продолжалось моление, в это время в обитель ввели уже сто человек матросов и сейчас же везде расставили посты, чтобы никто не смел никуда разбегаться. И тут же начали каждого монаха переписывать: кого он признаёт – Вселенского Патриарха, Синод или «книжку»? Всех переписали, оказалось – 183 человека сторонников книжки, а признающих Синод и Патриарха – 345 человек. По окончании переписи приказали сторонникам Булатовича собираться на пароход, и они спокойно, торжественно выезжали из скита. Когда посадили на пароход Андреевских монахов, тогда комиссия ввела в обитель выгнанных игумена и с ним старцев. Пароход «Херсон» тронулся с 736 монахами и привёз их в Одессу».
Я прошу прощения за такое продолжительное цитирование и хочу предложить в форме заключения этого рассказа ещё один эпизод. Мой наставник отбывал заключение в ГУЛаге с 1937-го по 1942 года до своего побега из него. Там ему пришлось быть с разными людьми, какие являлись ещё современниками описываемых событий. Так вот, там некто рассказывал, что благочестивые люди в момент описываемых событий видели толпы бесов, которые с весельем кричали: «Тряхнули мы Афон, тряхнём и всю Россию».
Кто-то может спросить: в чем же тут заинтересованность бесов? Во-первых, для них радость в устройстве всяких расколов, распрей, вражды. Во-вторых, они заинтересованы в догматизировании положения: Имя Божие есть Бог. Ап. Павел пишет, что явится антихрист – «сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес.2,4). И уж коли он будет выдавать себя за Бога, то, наверное, и имя себе выберет минимум одно из Божиих. И если не будет славиться в мире имябожество, то кого же он сможет обольстить всеми возможными подделками под Бога. Поэтому нужно быть осторожным и держаться твердого убеждения, что сколько бы не благодатна была икона, сколько бы не страшен на демонов Крест Господний и славно имя Божие – Крест остается Крестом, икона иконой, имя именем, но не являются Богом, хотя и обладают благодатным воздействием нетварными энергиями на прибегающих к Богу чрез почитание их.
Наверное, заметили читавшие сочинения имябожников, насколько мрачное воздействие они производят на душу. К тому же, и по величинам мыслителей, поддерживающих это учение, каких они выставляют напоказ, видна несостоятельность. Ни одного подлинного богослова, ни одного мученика и исповедника, одни философы, какие уже отметили себя и неверностью Церкви, и еретическими воззрениями типа софианства. Опровергавшие же имябожие были: Вселенский Патриарх, св. Патриарх Тихон, св. митрополит Владимир (Богоявленский) и другие достойнейшие иерархи обладающие полнотой апостольской власти. Осудили также их Синоды константинопольский и российский. Осуждает их и вся Церковь, и всё монашество в том числе.
Нелишне здесь привести для сравнения краткое жизнеописание главного идеолога имябожества - иеросхимонаха Антония (Булатовича), описанное опять же схиепископом Петром (Ладыгиным). Вначале он приводит то, что у Булатовича «крёстный Васильчиков был у Государя самым близким правителем Двора Государя, и Двора генерал Воинов был самый близкий друг и товарищ Булатовича.
Булатович был один сын у богатой помещицы Харьковской губернии и воспитывался в роскоши. Окончил Лицей и сразу был назначен в кавалерийский эскадрон. В 1905 году во время японской войны он скомандовал своему эскадрону идти на наших два батальона солдат. 2000 человек побил и ранил. И за это его лишили офицерского звания. По закону его должны были расстрелять. Но его близкие были у власти, сочли его якобы помешанным и его не судили, а послали его к о. Иоанну Кронштадтскому, чтобы он помолился и наставил его. Отец Иоанн благословил его на покаяние в монахи и велел оплакивать свои грехи. Он постригся в г. Петербурге на Никифоровском подворье, прямо в мантию в 1906 году и пробыл там до 1910. В 1910 году приехал на Афон и пошёл в Андреевский скит. Отец Иоанн Кронштадтский благословил ему, чтобы он каялся и приобщался каждую неделю. А на Афоне монахам не позволяют приобщаться каждую неделю, а через две, а рясофорным через месяц. Он стал требовать, чтобы его причащали каждый день. Тогда его сделали иеромонахом в 1911 году, чтобы он служил и причащался каждый день. Как только его рукоположили в иеромонахи, то он поехал к королю Абиссинии, там у него было знакомство, и взял с собой двух монахов. Как приехал, вздумал там открыть монастырь, и потребовал с Афона 50 монахов в Абиссинию. Из монашествующих с Афона никто не пожелал ехать. И те два монаха, что были с ним, тоже возвратились. Он остался один, пробыл там год. В 1912 году возвратился на Афон и написал брошюру «На горах Кавказа», набрал себе партию молодых послушников и учинил бунт. Избил игумена и старших и занял русский Андреевский скит» ("Краткие описания биографии меня недостойного епископа Петра Ладыгина". Из кн. «Забытые страницы русского имяславия», М., Паломникъ, 2001 г. С. 411 - 458).
Уже из этих кратких штрихов любой, даже не сведущий в духовном делании, скажет, что этот Булатович или авантюрист, или в прелести бесовской. Именно такие бывают ересиархами и расколоучинителями. Сами же имябожники стараются сделать из него икону. Вот хотя бы такое сказание из их книги «Имяславие и имяборчество»: «Не зная, что делать, он взял в руки книгу (уже покойного в то время) отца Иоанна Кронштадтского «Мысли христианина». Машинально открыв книгу, он увидел в ней те же самые слова «Имя Божие есть Сам Бог» и другие подобные мысли» ("Имяславие и имяборчество").
Чудо? С подобных именно «чудес» начал некогда Иван Береславский, теперь «пророк Богородицы» и Виссарион, объявивший после такого себя «Христом», не подозревая того, что «имя Божие есть Сам Бог». А вот афонскому монаху Кунаву, по книге «Посмертные вещания преп. Нила Мироточивого», явились бесы даже во образе Богородицы и Ангелов. И Исаакию Киево-Печерскому явился дьявол во образе Христа с Ангелами. Бесы могут сделать многое особенно для тех, какие гадают по книге.
