К ВОПРОСУ ОБ ИСКУПЛЕНИИ
Толкования митр. Антония (Храповицкого) и архиеп. Феофана (Быстрова)
В последнее время в интернете и печати, связанных с проблематикой Русской Православной Церкви Заграницей, разгорелась дискуссия по догмату об искуплении, истолкованном Первоиерархом РПЦЗ митрополитом Антонием (Храповицким) в его книге "Опыт христианского катихизиса", и критики его архиепископом Феофаном (Быстровым) Полтавским в посвященном этому докладе на Архиерейском Соборе РПЦЗ 1926 года: "Об искуплении (в понимании митрополита Антония): 1. Гефсиманское моление; 2. Голгофская жертва; 3. О гневе Божием". Этим богословским спором воспользовались люди, покинувшие РПЦЗ и перешедшие к греческим старостильникам, и другие противники Церкви. Они для оправдания своего неканонического деяния в оставлении Церкви, выхода из подчинения высшей власти, неосужденной Церковью, нашли аргументом неправильную, на их взгляд, трактовку Первоиерархом митр. Антонием догмата об искуплении. Обвинение серьёзное, хотя и ошибочное, возводимое со скверной целью. Казалось бы, не стоит обращать внимание: мало ли на чем спекулируют ушедшие в раскол? Однако это смущает и членов нашей Церкви. Поэтому необходимо кратко объяснить по этому поводу.
Суть дискуссии заключается не в отрицании или извращении самого предмета спора, но в разном его освещении и одностороннем взгляде на многогранное явление. Как некогда по-разному трактовали причину попущения Божия на лишения и болезни многострадального Иова его друзья, пришедшие утешать его, и он сам, так в этом вопросе видится недостаточная объемность разъяснений с обоих сторон. Тайна акта искупления рода человеческого Сыном Божиим уходит корнями в основы бытия тварного мира, в непостижимое для нас смотрение Божие, и об этом можно только сказать словами ап. Иоанна: "Если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг" (Иоан. 21, 25).
Предмет разногласий разделен архиеп. Феофаном в его критике на 3 части: Гефсиманское моление, Голгофская жертва и о гневе Божием. Но в основе их лежит одно - традиционный взгляд на акт искупления с юридической стороны: за преступление человечества нужно было принести жертву в удовлетворение правды Божией, т.е. или воздаяние за содеянное, или достойный "откуп", какой мог произвести только Сам Бог. Митр. Антоний такой односторонний, "торгашеский", по его слову, подход, особенно превалирующий в католическом богословии, признаёт оскорбляющим милосердие Божие. Поэтому митрополит делает упор в деле искупления на любовь Божию к роду человеческому, согласно словам: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного" (Ин. 3,16). "Бог, богатый милостью, по своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом" (1 Ин. 2, 4-5). Однако митр. Антоний, явно увлекшись этим аргументом, как бы отвергает первый - традиционный взгляд, и тем впадает в другую крайность. В аспекте сего доводы двоих богословствующих архиереев следующие.
ГЕФСИМАНСКОЕ МОЛЕНИЕ:
Митрополит Антоний:
"Вопрос: О чем же молился Господь в саду Гефсиманском, говоря: "Отче Мой. Аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия"? (Мф. 26,39)
Ответ: Не должно думать, будто Господь ужасался предстоявшего распятия и молился об избавлении от него, ибо и мученики не со страхом, но с радостью шли на мучения, и эта радость не покидала их среди ужасных терзаний мучителями их телес.
Вопрос: О чем же Он тогда молился так усердно, что даже пот падал с Его лица, как будто капли крови. О чем Он так глубоко сокрушался, говоря ученикам: " прискорбна есть душа Моя до смерти"?
Ответ: Спаситель скорбел о человеческом ожесточении в продолжении всей жизни, восклицая иногда: " о роде неверный и развращенный, доколе буду с вами; доколе терплю вам". (Митр. Антоний (Храповицкий). "ОПЫТ ХРИСТИАНСКОГО КАТЕХИЗИСА")
Архиепископ Феофан:
Учение Выс. преосв. митр.Антония об Искуплении отличается от общепринятого церковного учения двумя особенностями:
а) верховное значение в искупительном подвиге Христа Спасителя переносится у него с Голгофы в Гефсиманию;
б) самый искупительный подвиг Христа Спасителя понимается им не в смысле искупительной Жертвы за род человеческий, а в смысле подвига сострадательной любви за него… По общему учению Святоотеческому Гефсиманское моление Христа Спасителя не было искупительным подвигом страдальческой любви Христовой за грехи рода человеческого, а было подвигом борения Христа Спасителя от страха грядущих голгофских страданий". (Архиеп. Феофан (Быстров). "ОБ ИСКУПЛЕНИИ", стр. 2,17)
Далее следуют доказательства правдивости слов с той и другой стороны с цитированием речений Св.Отцов, особенно - архиепископом Феофаном. Приводить их нет необходимости. Уже из вышецитированных текстов - основного предмета спора достаточно хорошо виден смысл разногласий. Митр. Антоний, действительно, придает верховное значение в крестном подвиге любви, и делает это, как бы, в ущерб понятию об искупительной жертве в то время, как архиеп. Феофан упирает на искупительное значение крестных страданий, не придавая большого значения жертвенной любви. И тот, и другой подход, думается, не совсем верный, т.к. искупительный подвиг включает в себя в первую очередь любовь, являющуюся основной причиной и воплощения Сына Божия, и его страдальческой жизни, и Гефсиманского борения, и так же восшествия на крест. Устанавливать центр тяжести на одном пролитии крови в удовлетворении правды Божией без победы любви в Гефсиманском борении является так же недостаточным, как и на жертвенной любви, победившей человеческую слабость в Гефсимании без завершающего акта на кресте.
Ещё в многогранность искупительного подвига Христа Спасителя входит попущение Божие дьяволу произвести всевселенскую революцию и не ограждение Адама и Евы от искушения змия-дьявола впасть в противление Богу, в погибельный грех до их размножения. Если бы было прежде исполнено повеление Божие: "Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю" (Быт. 1, 28), - то человеческое потомство, похоже, всеобще не согласилось бы на противление Богу, и, следовательно, не понадобилось бы обновлять человеческую природу искупительной жертвой. Ответ же на вопрос: почему Бог попустил дьяволу искусить Адама и Еву, пасть перволюдям до их размножения? - вносит в объемность искупительного подвига ещё новый аспект: пролитие крови Христом было не только актом жертвенной любви, жертвой в удовлетворение правды Божией, но и победой над дьяволом, судом над ним. Слова Иисуса Христа: "Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну… И дал ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий" (Ин. 5, 22. 27), - подтверждение этому.
Почему ни Отец, ни Сын Божий, будучи Богом, не производят суд, но только Сын Человеческий? Здесь, разумеется, суд не в смысле окончательного приговора, ибо судит, естественно, Сам Отец, как Носитель высшей воли. Суд Сына Человеческого заключается в обличении дьявола действенными доказательствами его лживости и истиной о способности природы человеческой на жертвенную любовь вплоть до смерти, показанной действенным образом. Первый суд над сатаной или победу над ним произвел Сын Человеческий препобеждением его искушений в пустыне, когда Господь Спаситель отвержением ухищрений его доказал свою верность Отцу. "И, окончив всё искушение, дьявол отошел от Него до времени" (Лук. 4, 13).
Думается, что другое " время" наступило именно в Гефсиманском саду. По неведомой нам причине было вновь попущено дьяволу - обрушиться на Спасителя искушениями, о силе которых не дано нам знать. И после первого искушения в пустыне Спасителя "Ангелы приступили и служили Ему" (Мф. 4,11) , и при другом молении в Гефсиманском саду - по причине невыносимой трудности - " Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его".
Конечно, трудно согласиться с митр. Антонием, что Спаситель не "ужасался предстоящего распятия". Разница между готовностью на смерть мучеников "с радостью" и согласием Спасителя на "чашу сию" огромная. Мучеников не покидала спасительная надежда на помощь Божию, на спасение за смертным порогом. На Спасителя же в этом борении обрушилось полное ведение предстоящего претерпения мук за объем греха всего человечества. Ощутить такую муку во всей её силе, конечно же, мы не сможем. Если же представить себе хотя бы одно чувство полной богооставленности, от какой Спаситель возопил: "Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" (Мф. 15,34), - то уже бы достаточно, чтоб потек пот с кровью. По-видимому, имея это в виду, Спаситель спросил апостолов Иоанна и Иакова: " Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь? " И хотя они ответили: "Можем" , - сказали так по незнанию, потому что муки за грехи всего человечества кроме Его претерпеть никто не мог.
Все, что предстало пред внутреннем взором Христа Спасителя в момент моления в Гефсиманском саду, мы знать не можем. В какой-то степени это ощутят истинные исповедники в последние дни мира. По слову преп. Серафима Саровского, люди должны испытать и богооставленность, и Голгофу при конце мира: "И во дни той великой скорби, о коей сказано, что не спаслась бы никакая плоть, если бы избранных ради не сократились оные дни, в те дни остатку верных предстоит испытать на себе нечто подобное, что было испытано некогда Самим Господом, когда Он, на Кресте вися, будучи совершенным Богом и совершенным человеком, почувствовал Себя Своим Божеством настолько оставленным, что возопил к Нему: Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил? Подобное же оставление человечества благодатию Божиею должны испытать на себе и последние христиане, но только лишь на малое время". Люди Божии должны повторить в меру своих сил подвиг Христа при своем восшествии на человеческую Голгофу, совершая подвиг любви, принося себя в жертву и производя акт победы и суд над дьявольскими силами своими страданиями, ради чего и попущено воцарение сил зла в последние дни. И им дано своим терпением в страдании за верность Богу судить сатанинские силы. Об этом говорит ап. Павел: "Разве не знаете, что мы будем судить ангелов"? (1 Кор. 6, 3)
Можно заключить: спасительный подвиг Господа нашего Иисуса Христа проходил всю Его жизнь от Рождества до Воскресения. Это был подвиг любви, а не ради одного только, чтоб заплатить Святой Троице своей кровью за грехи человечества, на чём делает акцент католическое богословие, и в данном случае - архиепископ Феофан. В то же время воплощение и крестные страдания Сына Божия Иисуса Христа нацелены на победу и суд над дьяволом и всем его видимым и невидимым сонмищем. Никакой "крестоборческой" ереси в трактовке об искуплении у митрополита Антония (Храповицкого) нет. Она - только в головах его противников.
