Петр Лопухин
О ПРАВОСЛАВНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Посвящается памяти
ЦАРЯ МУЧЕНИКА.
«Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя Единого Истинного
Бога и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17. 3).
«Они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял
их от мира, но чтобы сохранил их от зла» (Ин. 17. 5).
«Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир» (Ин. 17. 18).
«Как Ты Отче во Мне и Я в Тебе, так и
они да будут в Нас едино» (Ин. 17. 21).
«Я в них и Ты во Мне» (Ин. 17. 23).
Апостол Иоанн уже не говорит о Тайной Вечери, о Евхаристии, о приобщении людей Христу Богу. Об этом уже сказали Евангелисты, писавшие до него, он говорит о Церкви – о бытии приобщенных Богу людей.
Церковь – не от мира. Церковь – иное бытие в этом мире.
«Я в них».
Церковь – Христос на земле.
Поэтому отношение Церкви к миру и ко всему, что от мира, такое же как отношение Господа Иисуса Христа к нему.
Через воплощение Господь соединился с миром неслиянно и нераздельно. Не стал только человеком, не слился с миром и не отделился от него, не остался только Богом.
Так Церковь, Тело Христово, в отношении к миру, отнюдь и никогда не может слиться с миром и никогда отделиться от него. Всякое нарушение этой истины – обмирщение Церкви или наоборот отделение от него – есть всегда искажение, болезненное нарушение правды, того что подлинно есть, что подлинно должно быть.
Церковь есть бытие в единстве с Богом.
Когда мы говорим это, мы всегда должны помнить о Св. Троице.
«Пресвятая Троица, Боже наш, слава Тебе».
В Ней единство множественности. Преодоление разделенности.
В Ней единство, неслиянность и нераздельность.
В Ней таинственное начало и закон жизни.
«Живоначальная Троица слава Тебе». Призыв к приобщению Богу есть призыв к приобщению Троичной жизни к единству множественности. Если у человека не троичное, а монархическое понимание Бога, то отношение к Богу должно пониматься им только как подчинение Богу. Вопрос об отношении к людям, о единстве с ними не ставится, разве только в порядке чисто моральном, чтобы угодить Богу, если это почему-либо Богу угодно.
В понимании цели жизни в приобщении Богу Св. Троице, приобщении троичной жизни – отношение к людям входить в самое существо Троичной Жизни. Человек с людьми должен жить троично – неслиянно и нераздельно – и нарушение этого начала жизни всегда вызывает боль и духовную тоску...
Не жизнь, а болезнь и смерть.
Эти основные начала Православия надо помнить и посильно понимать, когда обсуждается вопрос об отношении Церкви к миру, к явлениям мирской жизни и в частности к государству.
Все эти явления Церковь, Православие, должно оценивать с точки зрения основной цели жизни человека – приобщения к Святой Троице и троичной жизни: противодействует ли данное явление этой цели или нет.
Для вожделенного единства с Богом «и так всегда с Господом будем» (Сол. 4, 17), в вечной жизни, нужно быть причастными еще здесь на земле Церкви, Телу Христову, к созданной Господом И. Христом в Самом Себе новой Богочеловеческой жизни, которой приобщились Св. Апостолы, которая и будет всегда и «врата адовы не одолеют Ея» (Мф. 16. 18).
Приобщенность этой жизни требует от человека усилия: «Царство Небесное силою берется и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 9, 12).
Христианин – человек волевой, динамичный, он просит, стучит, ищет. Он гребет против течения. Преп. Серафим в своих беседах дает характерные черты христианина и его внутренней деятельности для стяжания Благодати Духа Святого. У него должно быть живое искание прикосновения и приобщения Благодатному миру. Он должен быть духовно сообразительным. Делать то, что духовно полезно, – «торговать теми товарами (делами), какие приносят прибыль»: христианству нужен человек свободный и волевой, нужна личность. Человек не должен обезличиваться и растворяться в обществе. С обществом он должен жить нераздельно, но неслиянно.
Общественная жизнь должна быть так создана, чтобы не только не мешать, но даже содействовать спасению человека. Надо создавать условия и обстановку, соответствующую задаче человека жить Церковно.
Все вопросы жизни – воспитания, семьи, школьных общежитий, организаций молодежи, все должно быть продумано с этой точки зрения и для этого надо уметь продумывать все вопросы жизни с православной точки зрения. Блаженнейший Митрополит Антоний видел в этом направлении перед православным сознанием огромную работу. Надо все продумать и проверить. Владыка Митрополит говорил, что, например, и воинский устав надо проверить и продумать с указанной точки зрения.
Это работа большая и для проведения ее нужно овладеть методом исследования и данные строки есть попытка определить этот метод и наметить основные вехи православной мысли по некоторым вопросам, в частности по вопросу об отношении Церкви и государства.
Государство есть организованная властью общественная жизнь.
Государство есть плод сознательного и целеустремленного творчества человека и государство можно устроить по разному и в нем создать ту или иную обстановку и настроение жизни.
Государство создается и направляется властью.
Власть, само явление власти, властно-подчиненных отношений между людьми, – богоуставлена и «несть власти, аще не от Бога» (Рим. 13, 1).
Власть есть сила объединяющая людей. Подчиняясь власти, также как и другие, человек выходит из состояния изолированного индивидуализма. Власть не дает людям разделяться, проводить начало их связанности, их нераздельности. В этом главное значение ее.
Власть может создавать объединение самого разнообразного вида и содержания. Может быть объединение чисто внешнее, грубое, грубыми средствами, но даже и в таком случае оно имеет значение и смысл.
Но с самого установления власти Господь дает ей проявляться в патриархате (или матриархате, это безразлично). С отцом есть некоторые внутренние отношения. Власть отца уже не только простая сила покоряющая: в ней есть уже капля внутренних нравственных отношений.
Как исторически развивается власть и властно-подчиненные отношения – это предмет исторических исследований или художественных догадок, нас интересует жизнь этой капли. Она живет в области неясной, инстинктивной, может быть подсознательной. Можно сказать, что нравственные представления и императив этой нравственной среды были величиной колеблющейся. Однако по Библии видно, что в период судей, в Израиле, народе религиозно одаренном, народу был ясен религиозный и какой-то, иногда трудно понимаемый, нравственный смысл его жизни. Однако ко времени Самуила-Саула эти представления и влияния нравственного начала настолько падают, что народ хочет устройства жизни на иных началах – как у прочих народов, живущих без религиозно-нравственного осмысления жизни, и просит пророка Самуила: «поставь нам царя» (1 Цар. 8, 5).
Эта просьба глубоко огорчает Самуила, но Господь, утешая его, говорит: «не тебя они отвергли, но Меня отвергли от царствования над ними».
Ясно, что отвержение в том, что оставляется религиозно-нравственный смысл жизни и даже религиозно-одаренный, избранный народ хочет жить «как прочие народы». Некоторые хотят видеть отвержение именно в том, что хотят Царя, как будто ставится дилемма или Бог или Царь. На самом деле отвержение не в Царе, а в отвержении религиозной идеи Израиля. Это видно из того, что Самуил, по Божиему указанию, описывает народу как царствует Царь не знающий Бога, безграничный деспот, и когда народ все-таки хочет Царя (Ц. 8, 19) и государственной, а не религиозно общественной организации жизни; то Господь приказывает исполнить волю народа и поставить Царя. Значит дело не в нем.
Из этого ясно, что Господь благословляет государственность. Потом Сам Г. И. Христос скажет, что надо «воздавать кесарево кесарю» (Мф. 22, 21), т. е. жить государственно. Это не есть высший вид общественной жизни, но не только допустимый, но даже благословляемый, когда власть знает Закон Божий.
Власть есть проявление воли и сознания. Не может быть власть без сознания, без философии и мировоззрения.
Богом благословляется власть, знающая Закон Божий: об этом говорит Израилю Второзаконие (17, 14-20): «когда придешь в землю... и скажешь: поставлю я над собою Царя, подобно прочим народам, то поставь над собою Царя, которого изберет Господь из среды братий твоих... и когда он сядет на престоле царства своего, то должен написать себе в книгу список с этого закона... и пусть читает его во вся дни жизни своей... дабы долгое время пробыл он в Царстве своем, он и сыны его среди Израиля».
Таково условие благословения.
Это очень поучительно: Царь и царство не есть противопоставление Богу, но Царь и царство не есть явление само по себе священное, благословенное, ибо благословляется оно в зависимости от отношения Царя и царства к Богу и Закону Божиему.
Царь и царство, не знающие их, явление не только не священное, но противохристианское, и св. Иосиф Волоцкий говорит: «Царь не знающий Закона Божия не Царь, но диавол».
Поклонение Царю, как таковому, безотносительно к его отношению к Закону Божиему, есть явление языческого мира и там оно имеет религиозное обоснование: власть есть атрибут божественный – Царь, носитель власти, божественной силы – божественен. Отсюда и титул Божественный. Недавно в «Церковной Жизни» напечатан перевод со старинного греческого произведения об отношении окружения царя Ирода к Иоанну Крестителю: по их мнению его надо отпустить или убить, если на самом деле он проповедует иного Царя Иудейского и тем «возстает против твоей божественности». Так они говорят Ироду. Если это и выдумка, то это яркий образ возможного тогда отношения к Царю.
Народ верил в божественность императора и относился к нему испуганно-восторженно. Говорят о чудесных исцелениях прикосновением Императора (кажется, главным образом накожных заболеваний).
В христианском понимании Царь, кроме того что он объединяет людей, как и другие властители, он еще и защитник нравственного Закона Истинного Бога.
Та капля нравственного содержания власти, ранее жившая в неясной инстинктивной области, со времени Самуила-Саула становится определенной, – написанной, – обязательной для Царя; силой Царь должен защищать доброе и преследовать злое. Он защитник Закона Истинного Бога.
Не надо думать, что защищать нравственно положительное могут только христиане. Ап. Павел говорит; что есть язычники, у которых «дело закона написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие то оправдывающие одна другую», они идут ощупью, у них нет философии добра, у них нет «списка» Закона перед глазами, «но они по природе законное делают» (Рим. 2, 14-15). Если и язычники могут поступать так, то неправильно представлять, что только Православные Цари могут защищать нравственное начало, защищать «Правду Божию», понимая это как защиту нравственных ценностей. Нет. Это могут делать и неправославные Цари и значит не только Православным Царям доступно такое служение и не только в этом их значение. Смысл, значение, служение Царя Православного, защитника Истинного Закона, не только в этом, что доступно и неправославным властителям, их значение и служение глубже.
Чтобы их понять, нужно предварительно остановиться на стремлении возвеличивания Царя. Тут мы увидим два вида возвеличивания: возвеличивание служения или возвеличивание царского положения, как такового, и этот последний вид граничит с обожествлением Царя. Можно думать, что в основе такой тенденции есть смутная жажда Боговоплощения: человек, при всяком понимании Бога, хочет, чтобы Бог был с ним, здесь, на земле. Когда Спаситель сказал ученикам, что Он уходит от них «печалью исполнилось сердце» их, и Господь утешает их и говорит, что приидет Дух Святый «Утешитель». Ученики только потом после сошествия Св. Духа, в живом ощущении Божественного мира, поймут, что Бог, Господь Иисус Христос, остался с ними во Святом Духе. Нужно принять Св. Духа, одухотвориться, чтобы это понять и почувствовать, но сперва они опечалены, они хотели бы, чтобы Он был здесь с ними всегда. Может быть по недостатку одухотворенности Католичество говорит, что Папа – Наместник Христов здесь на земле: Христос здесь, с людьми, в наместнике.
Тенденция обожествления живуча и в отношении христианских царей. Если уже нет признания родственности богам, как у язычников (говорят, мне не удалось это прочесть, что Юлий Цезарь доказывал свое право быть императором тем, что его тетка сродни Венере), то охотно принимается, по происхождению тоже языческая идея теократии. Сам Бог правит через Царя. Слово Царя есть слова Бога. Личность теократического Царя окружена таинственностью. Он вызывает в людях чувство восторга и страха, испуганного восторга и благоговения. Он творит волю Божию. И потому, кстати сказать, теократия совершенно логично связана с бюрократией: последняя – исполнительница воли Царя, т. е. воли Бога, и можно понять, что бюрократия особенно энергично и искренно проповедует теократию и опирается на эту веру, в защиту своей деятельности.
Есть тенденция понимать совершение таинства миропомазания над Монархом, как доказательство, что через помазанника осуществляется теократия. Известный идеолог монархизма, Л. Тихомиров, говорит, что подчинение миллионов людей одному человеку возможно при презумпции, что он является представителем Высшей Силы или что он — Божественный делегат. В монархе хотят видеть представителя Бога на земле. Примечательно, что это наблюдается даже у православных, которые должны веровать в Церковь, Тело Христово, в возможность приобщения Богу в Его Церкви. Но если Царь представитель Бога на земле, то уже не Церковь есть Христос на земле. Так восторженное возвеличение Царя и придание ему по сану и положению божественного ореола противоречит Православному мировоззрению. Такая тенденция приводит к тому, что как однажды недавно в монархическом журнале говорилось, что «полнота Христианства» на земле не в Причастии Святых Таин Тела и Крови, а в православном монархе... Есть католики, говорящие, что целование руки Папы есть пополнение Причастия. Это тоже представление, что вот Сам Христос здесь с нами, не в Таинстве Причастия, а в Своем Наместнике. Один священнослужитель, русский, православный, говорил о том, какая милость Божия в том, что с нами, в Зарубежной Церкви, есть Архиереи рукоположенные при Царе потому, что только «санкция Царя дает полноту хиротонии». Эти еретические мысли говорят, как живуче указанное страстное стремление.
На самом деле, Миропомазание есть Таинство преподания Даров Св. Духа. Оно совершается над всеми христианами раз в жизни при крещении и мы видим поразительное явление силы этого Таинства в том, как дети воспринимают Слово Божие. Над Царем оно совершается при короновании. Но миропомазание не имеет отношения к теократии и само таинство никого не перерождает механически, но дает силы и одухотворяет, поскольку человек хочет и ищет одухотворения и приобщается «не в суд или осуждение».
Помазанник значит избранник. Помазанниками называли не только царей (напр. помазание Аарона). И отнюдь не только христианских царей. Значение царей и держателей власти в том, что они исполняют божественную миссию объединения людей. Быть царем и особенно Царем, знающим Закон Божественный, трудно. Царей надо почитать: «что не бережете помазанника Божия?»; «Неужели не умрет за то, что злословил Помазанника?» (2 Ц. 19, 21).
Но слово Божие называет помазанниками не только христианских или израильских Царей. У пророка Исаии читаем: «Так говорит Господь Помазаннику Своему Киру: Я держу его за правую руку, чтобы низвергнуть народы пред ним. Ради Израиля я называю тебя по имени. Величаю, хотя ты Меня не знаешь» (Ис. 45). Иногда Господь таких держателей власти «препоясывает» для наказания людей «ради правды». Есть страстные толкователи, которые и эти слова приводят в доказательство, что Царская власть сама по себе Божественна и всегда теократична.
Есть много видов монархической власти, иногда даже во многом противоречивых друг другу, например Православного Царя и Англиканского короля, и очень интересно продумать нравственную сторону монархов разного вида и характера, их самочувствие как держателей власти и понимание ими своего призвания и положения, а также нравственное состояние подвластных тому или иному виду монархии людей. Это дает основание для оценки этих видов.
Разное понимание властвования воспитывает разные настроения и дарования властителя. Образно говоря догнать дикого коня, накинуть ему аркан на шею и покорить его; обуздать дикие орды; поставить на колени бунтующую толпу; держать народ в страхе гнева; властвуя защищать нравственные ценности, вызывать восторг красотой, величием или нравственной высотой власти и т.д. Все эти задания требуют и развивают разные силы властителя.
Мы схематично вспоминали как зародилась власть, как в ней зарождается нравственная сила, как из полусознательной она приходит к сознательной, к руководству написанным законом.
Христианство, Новый Завет, говорит: «вложу законы мои в мысли их и напишу их на сердцах их» (Иер. 31.31-34; Евр. 8. 10).
Как понятно, что Христианство привело к Симфонии Царства и Священства, созвучию этих двух служений.
Православный Царь должен осуществлять свою власть будучи в мыслях и сердце созвучен «Закону Моему».
Но если и в сердце и в мысли, то знает, что Господь хочет приобщения людей Церкви, новой жизни и единства людей друг с другом в Боге.
Вот главная цель жизни, и все должно ей подчиняться.
Но поняв это символически – Православный Царь не может считать, что главная цель его властвования только держать людей в подчинении. Этого мало. Это только начало. От людей надо иметь не только покорность.
Мы видели, какую активность и инициативу хочет Пр. Серафим от людей, чтобы им приобщиться Церкви.
Православный симфонический Царь должен не только держать людей в подчинении, но он должен еще ставить своей целью добиваться того, чтобы они имели эту активность и умели жить в единстве друг с другом ради Бога.
Таким образом для того, чтобы Православный Царь исполнил свое призвание, достиг цели своего царствования, нужна не только его добрая воля, не только понимание им своего призвания, но еще нужна и православная общественная активность.
У Православного Царя с православной общественностью общая задача. Царь не может выполнить своего служения-призвания, если он не поставит своей задачей создать условия для возможности существования и деятельности Православной общественности, или если нет Православной общественности, если в ней нет понимания православной государственности.
Отсюда ясно, насколько более сложно и трудно властвование Православного Царя, по сравнению со всеми другими видами властвования и государственности.
Я не думаю, чтобы многие Цари, написавшие список закона Божьего и читавшие его и лично преданные ему и храбрые и благородные, много думали о Божественной Троице и о призвании людей приобщиться Троичной жизни, и чтобы они понимали, что из этого следует для них, для их властвования, для людей, для народа, для государственности.
По видимому, можно сказать, что все прекратившие свое существование монархи пали в борьбе не за веру, не за правду, а ради сохранения принципа своей власти и обязанности людей ей подчиняться. У них не было сознания служения истине, поэтому они сравнительно легко отказывались от самодержавия, от своей свободы в служении истине, и тем некоторые сохранили свое положение, но уже без нравственной ответственности самодержавно-свободного искреннего служителя истине. Все они, и павшие и отказавшиеся от свободы, имели сознание власти или аристократическое или теократическое, но все они в принципе были против общественной активности, против соборности служения Царя и народа. Можно сказать, что монархии пали потому, что не были православными, ибо православный царь должен быть за соборность и общественную активность. Это трудное и высокое служение.
В последние годы своей жизни Блаженнейший Митрополит Антоний все чаще говорил, что у русских, как и других православных народов нет ясной разработанной идеологии, о том, что у нас нет «православного патриотического катехизиса». Что у нас нет «православной общественности, которая умела бы все явления жизни разбирать и оценивать с православной точки зрения». Он говорил, что перед нами открытое поле для большой культурной работы. Владыка горевал, что, не имея такого катехизиса, не имея разработанного учения о православной государственности, и власть и общество руководилось идеями чуждыми Православной государственности. Говорил, что иногда православные Цари психологически мало отличались от протестантских. Православный Царь должен иметь Закон «в сердце и в мыслях». К этому идеалу можно приближаться больше или тем, или другим путем.
В России не было «православной философии права», не было учения о православной государственности. Во всех Университетах читались лекции о других философиях права, а о православной не читали. Это странный и большой прорыв в русской культуре, развивавшейся под разнородными и часто неправославными влияниями. К концу 19-го века в России началось православное возрождение. Насколько в нем нуждалась Россия хорошо видно из того, что совершенно поразительные беседы Преподобного Серафима лет 60 пролежали без движения: не было читателя, не было понимания, потребности. Учения не было, и потому, естественно, что в деле усвоения Закона Божиего мыслью и сердцем он сперва усваивался сердцем, в духовной и сердечной жизни.
Во всех русских Государях были яркие нравственно-положительные черты. По мысли Пушкина и Тютчева, прежде всего – честность. Но почти во всех можно отметить следы неправославного влияния, как даже и на всем русском богословии, до упомянутого возрождения.
Но со всей искренностью и убежденностью можно сказать, что самым православным был Царь-Мученик, искренно желавший той соборности, без которой нет православной государственности, и, кажется, можно сказать, что самой большой трагедией России было то, что в ней не было православной общественности, которая поддержала бы Государя.
Он хотел жизни и соборности во имя Божие, он стоял за Истину, и потому-то борьба против него стала борьбой против Православия, и Царь-Мученик стал жертвой восстания против Бога.
1959 г.
(Вестник Православного Дела. №1, 1959. Стр. 7-17).
