Священномученик Иоанн Восторгов

БЕРЕГИСЬ ОБМАННЫХ РЕЧЕЙ

(Против социалистов всех партий)[1].

Обманные, пагубные речи и тайно и явно раздаются теперь всюду в России. Они заманивают в свои сети людей, часто искренних и хороших, но не понимающих обмана и не видящих того, как ими пользуются враги веры, церкви и России. Таковы простые люди — крестьяне, рабочие, которым ложные учители ложно обещают всякия блага; таковы часто люди молодые, неопытные, увлекающиеся, из образованных и полуобразованных, думающие, что они самоотверженно жертвуют собою для общего блага, a на самом деле служащие только общей смуте, беспорядку и гибели родины.

Различно называются самозваные учителя и радетели народа; сами они между собою не во всем согласны и разделяются на различные партии; различные и обещания они дают нам, различными благами желают привлечь к себе, на свою сторону. Но, как бы они себя ни называли, теперь они для всех открыты в своих делах; открылось ясно и то, что в их учениях и действиях много общего и одинакового. Трудно согласить то, чему они учат, с тем, что они делают, ибо учат они и говорят как будто и о благе народном, a на деле приносят и уже принесли народу великое зло и не на год или два, a на целые десятки лет вперед.

Стачки, забастовки, прекращение занятий всякого рода, разгромы чужих имений и чужого имущества, остановка работ на железных дорогах, в аптеках, магазинах, на фабри­ках и заводах, — все это вызвано ложными учениями, обманною проповедью в народе нашем; все это обездолило рабочий народ, принесло нищету и разорение тысячам трудящихся людей, разорило много хозяев и вместе с тем, после закрытия фабрик и заводов, оставило без заработка и их рабочих; все это страшно подняло цены на все необходимые жизненные продукты, и люди бедные, их жены и малые дети остались теперь прямо в нищете, без хлеба и топлива и, вдобавок, без заработка.

Но это не все. Если бы обманные учителя делали свое злое дело только с теми, кто с ними согласен, это было бы, по крайней мере, хоть понятно. Но они и несогласных с ними насиловали и насилуют: заставляют прекращать работы, выгоняют даже учащихся из школ, снимают насильно с дела рабочих, которые не поддались их словам и не сочувствуют их решениям; в особых комитетах делают постановления для рабочих всей России и рассылают свои приказы по всем городам, по всем железным дорогам, по всем фабрикам и заводам. Конечно, власть законная стала бороться с такими насильниками, выступившими, однако, под видом и под предлогом свободы. Тогда эти насильники стали избивать представителей власти. Десятками гибли от выстрелов и бомб губернаторы и разные начальники, сотнями избивались и разрывались на части солдаты, казаки, полицейские служители, виновные только в том, что они исполняли свой долг. Бомбы не раз бросали в толпу людей, лишь бы убить одного, и тут рядом гибли десятками люди, случайно проходившие или остановившиеся; женщины, малые дети разрывались на части, как это было в Севастополе и Петербурге.

Нужны были деньги для приобретения бомб, оружия, для прокормления главарей этих насильников. Долго давали им деньги из-за границы. Теперь это неопровержимо доказано. Японцы во время войны отпу­скали деньги русским революционерам. Теперь это ясно. Открыта переписка с японцами, с писем фотографией снята копия и письма изданы в особой книжечке „Изнанка русской революции" (цена ей 10 коп.; можно ее купить или выписать из Петербурга, магазин „Нового Времени"; о книжечке этой упорно молчать все газеты, издаваемые врагами России). Все эти документы ни разу и нигде никто не опроверг. Дело совершенно доказано.

Но война кончилась; японцы, чего им было нужно, добились, и перестали платить деньги; мало стали давать денег и из-за границы. Тогда революционеры обратились к грабежам и стали среди бела дня с оружием в руках нападать на банки, магазины, торговые помещения, стали избивать и расстреливать хозяев, приказчиков, артелыциков, казначеев, которые везли деньги для расплаты рабочим, стали по подложным бумагам получать деньги из казначейств и банков. Вся Россия стонет от грабежей. На улицу стало опасно показаться. Всех грабят ради свободы.

Наконец, решились революционеры на страшное дело. Потихоньку и обманом, на деньги, собранные с рабочих, a больше на деньги, отпущенные из-за границы, от врагов России, или от таких же бунтовщиков, как они сами, ложные руководители сбитой с толку кучки рабочих людей накупили много всякого оружия, доставили его в Россию и, приказавши всем рабочим забастовать, решили пойти вооруженным бунтом против Царя и всякого правительства, расстреливали войска, убивали по своим приговорам некоторых слуг правительства, врывались в их дома и, пуская пули в отцов, на глазах семьи и детей, предавали их смертной казни. Они переодевались солдатами, женщинами, ложно прикрывались Красным Крестом, чтобы удобнее пробираться всюду, и до такой злобы дошли, что раненым и верным долгу солдатам отказывали в лечении.

Такие прискорбные, ужасные события произошли в Москве и в некоторых других местах России. По взаимному предварительному уговору, к ним одновременно пристали на окраинах государства некоторые нерусские племена, ненавидящие все русское. Здесь ясно обнаружилось, с кем заодно действовали ложные учителя, — с врагами русского народа и русского государства.

Так исполнилось слово евангельское о таких учителях: они волки хищные, приходящие в овечьей шкуре; по плодам их узнаете их (Еванг. Матф., гл. V).

Теперь спрашивается: почему же, несмотря на явный вред, приносимый обманными речами ложных учителей, находятся люди, которые слушают их и следуют за ними?

Прежде всего, конечно, злые люди всегда потянутся ко всему злому: оно сродни им, потому и нравится. Люди ленивые, испорченные, злые, пьяницы, отовсюду выгнанные, бездомовники, уличные бездельники охотно идут за ложными учителями. И это понятно. Таким людям охота без труда и скоро обогатиться; им терять нечего, им никого не жаль; им хочется есть и пить даром, поменьше работать и хоть на час почувствовать себя какими-то начальниками, главарями, предводителями. У кого разбойничество, как говорится, живет в крови, тому нравятся беспорядки, как пьянице — кабак, как сове — ночь, как земляному жуку — навоз. Не может, однако, совсем заглохнуть y человека совесть, и вот, дурные дела надо прикрыть и оправдать хорошими побуждениями и целями, хорошими словами. Поэтому-то, в оправдание себя, злые люди, которые произвели вышеописанные беспорядки, уверяют всех, что беспорядки эти и страдания народа только временные, что когда власть очутится в руках самозваных обманных учителей и проповедников, тогда всякие страдания и лишения и несовершенства исчезнут; при этом обыкновенно обещают, что под их управлением все будут одинаково трудиться, одинаково и поровну y всех будут пища, питье, платье, квартира, тепло и всякие жизненные удобства, что не будет богатых и бедных, что земледельцы будут поровну владеть землей, a рабочие сами будут хозяевами на железных дорогах, на фабриках и заводах. Это, говорят, — новое, высокое учение, которое заменит всякую религию, заменит и христианство; называется это учение социализм, a последователи всех партий социализма называются социалистами.

Такими-то обещаниями общего блага, такими стремлениями к земному раю и к счастью всех людей прикрывают злые люди свои злые дела — насилия, грабежи, бунты и убийства, и этим обманывают, усыпляют и успокаивают свою совесть.

Однако, нам нужно поговорить о деле со всею справедливостью. Не довольно обозвать своих противников дурными людьми, да на том и успокоиться. Нет, нужно сказать правду, прямо и честно посмотреть в глаза этой правде. Нельзя только злобою людей объяснить появление и успех обманной проповеди.

Не все ведь люди дурные: есть добрые, искренние люди среди ложных учителей; есть добрые, искренние люди и среди их слушателей и последователей.

И вообще-то говоря, не все же кругом нас дурные. Напротив, огромное большинство людей любят мир, порядок, любят Бога, хотят исполнять Его закон, боятся поступить против своей совести: это трудолюбивые земледельцы, честные рабочие, добрые ремесленники, мирные граждане, честные юноши, желающие послужить общему благу и бороться против всякого зла, против угнетения слабых, бедных и обездоленных. Отчего же они иногда с сочувствием слушают речи ложных учителей и готовы идти за ними?

Оттого, что и в самом учении, которое теперь принято называть иностранным словом: социализм, наряду с заблуждением, есть доля правды, есть не мало доброго и желательного. Это нужно сказать прямо. Иначе — мы сами будем несправедливы. Так, социализм и социалисты учат, что ныне часто труд человека недостаточно оплачивается, что труженики часто бедствуют, a обладатели имений, фабрик и заводов, особенно же об­ладатели капиталов, живут и богатеют на счет труда бедных людей; что неравномерно иногда распределены бывают подати, налоги и повинности; что справедливость в распределении благ земных нарушена. Отсюда, — они говорят, — нужно на земле все так устроить, чтобы y всех все было поровну, чтобы не было слабых и бедных, чтобы правда на земле во всем торжествовала.

Как не послушать таких слов? Как не посочувствовать им?

Но в этом-то, в этой видимой правде и привлекательности, заключается страшная опасность ложного учения. Ведь самый страшный враг тот, который подходит к тебе под видом друга и доброжелателя. Ведь и диавол, соблазняя первых людей в раю, обещал им, что они будут совершенно свободны, если откажутся от стеснительной заповеди Бога, да и сами-то станут как боги. Послушались первые люди, и вместо свободы получили рабство пред грехом и диаволом; вместо счастья — гибель для себя и для всего своего потомства; вместо жизни - смерть; вместо богоуподобления - отвержение от Бога, проклятие. Так сатана, как говорит апостол, преобразуется во образ ангела светла (2 Кор. XI, 4).

Относительно социализма во всех его различных учениях можно с полной справедливостью сказать, что он великую ложь преподносит людям, завернутую в малую правду; больше того: он дает смертельный яд в позолоченной и сладкой пилюле. 0 людях, исповедующих такое учение, можно сказать словами апостола: они содержат истину в неправде (Римл. I, 18).

Прежде всего остановимся на тех побуждениях, которыми вызывается в социалистах негодование против всякой, замечаемой среди людей неправды. Ведь, в самом деле, эта неправда, эта неравномерность земных благ, это порабощение бедных капиталу и богатству возмущает всякого человека. Но почему же должно возмущаться неправдой? Как, почему и по чьему научению человек различает правду от неправды, желает добра, отвращается от зла? Известно всем, что учит этому совесть; но ведь и совесть сама нуждается в научении, и случается нередко, что совесть одного человека, например, мусульманина, хвалит то, за что совесть другого, совесть христианина, осуждает.

Совесть есть голос Бога в человеке, но человек может заглушать и извращать этот голос. Вот почему Сам Бог через Свое откровение, чрез святую веру, иначе говоря, чрез религию, чрез Церковь Христову направляет совесть человека к добру вечному и истинному.

Но вот о Боге, о религии, о Христе Спасителе, о Его законе, о Его Святой Церкви — об этом-то, самом главном, самом важном для верующего человека, — социализм совершенно умалчивает, и умалчивает намеренно.

A между тем, что же будет без религии? Почему же человек должен руководиться справедливостью и жалостью? Без религии человек — только умное животное; законом его жизни только и будет закон борьбы за существование, наблюдаемый во всем мире; a этот-то закон, не смягчаемый религией, и приводит к угнетению слабых сильными. Без религии человек — только дитя природы, a в природе мы не видим ни нравственного, ни безнравственного, не видим того, что называется долгом, долгом нравственным; этот долг подсказывает и указывает только религия, Божий Закон, a без понятия о долге люди руководствуются тем, что полезно или приятно. Но, руководясь в своих действиях только пользою и удовольствием, без понятия о долге, люди как раз и приходят к тому, что мы видим и в царстве животных: сильные владеют слабыми и порабощают их без всякой жалости, без всякого слова и без мысли о справедливости.

Итак, социализм, намеренно умалчивая о религии, отделяясь от церкви и отвергая веру святую, этим как раз оправдывает то именно, за что он осуждает жизнь людскую в ея настоящем виде, как раз и подготовляет всякое насилие, неправду и притеснения бедных людей со стороны сильных и богатых.

Впрочем, иногда социалисты ссылаются и на христианство — не по вере в его истину (потому что большинство учителей социализма — евреи, ненавистники христианства), a для того, чтобы удобнее привлечь и верующих на свою сторону. „Ваш Христос, —говорят они (уже из этого выражения видно, что они Его не признают[2],—тоже завещал социализм, потому что первые христиане в Иерусалиме имели все общее, и свои дома, деньги и проч. отдавали в общее пользование". То, что в этих последних словах сказано о жизни первых христиан, справедливо. В главе ІV-й книги Деяний Апостольских сказано: „У множества веровавших было одно сердце и одна душа (ст. 32); не было между ними никого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду" (ст. 34—35). Но когда социалисты ссылаются на это место нашей христианской священной книги, они читают его не все и не с должным пониманием. Где причина общего раздела имущества y первых христиан? A в том, что y них была душа одна и сердце одно. Об этом-то и сказано прежде всего в священной книге, об этом-то и социалистам надо подумать прежде всего. Итак, сначала нужно достигнуть именно этого святого единодушия и единосердечия между людьми, т.е. поднять, просветить их нравственно, воспитать их духовно, тогда сам собою и явится такой порядок жизни, при котором богатые добровольно, как и было при апостолах, отдадут свои избытки бедным. Насилия не было y первых христиан; они продавали по желанию сердца свои имения, но не отнимали же потом этих имений y тех, кому продали, как делают это нынешние социалисты. В противном случае, зачем же было и продавать? Можно было бы просто отнимать y всех деньги на общее пользование вместо того, чтобы их приобрести продажею домов и имущества. Но самовольный и насильственный раздел, сделанный сегодня, вызовет новый самовольный и насильственный передел завтра — и так без конца. Так и не будет никогда никакого равенства, a будет только вечная вражда и насилие. Ибо рядом с добром живет в человеке зло и действует зло в человеке с первых лет его жизни на земле; это подтвердит и видит каждый, кто наблюдал хоть раз малого ребенка, когда он начинает подрастать. Из следующей же главы священной книги Деяний Апостольских уже можно видеть это. Два христианина, муж и жена, по имени Анания и Сапфира, имение продали, но деньги внесли не все, a только часть, утаивши цену и, очевидно, заявивши апостолам, что они принесли и отдали все. Они были наказаны Богом, но за что? Это знать важно и поучительно. Апостол Петр сказал Анании: „Чем ты владел — не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому. Ты солгал не человекам, a Богу" (Гл. V, 3—4). Значит, христиане не принуждали раздавать свое имение; значит, все y них делалось добровольно, по доброму влечению сердца и по высокому нравственному состоянию первых исповедников Христа. Анания с женою наказаны были за ложь, a не за то, что не отдали всех денег в общее пользование.

Социалисты, ссылаясь на описанный случай из жизни первых христиан, берут только следствие и не хотят знать причины следствия. Это похоже на такой пример. Человек, много поучившийся, знает, положим, прекрасно то или другое ремесло, a мы бы желали и требовали, чтобы он ремесло-то знал, но чтобы не учился... Это невозможно. Кто-то остроумно заметил разницу между христианством и социализмом. В то время, как христианин говорит: „все мое—твое", социалисты говорят тоже, да не тоже: „все твое—мое". Но, чтобы сказать по христиански, чтобы отдать добровольно, повторяем, нужно нравственно развить и перевоспитать людей,—путь долгий, путь трудный, но зато прочный и верно ведущий к цели, путь, не кончающийся даже на земле, а переходящий на небо, по ту сторону могилы и гроба.

Однако, думают ли социалисты о нравственном развитии и перевоспитании людей? Не говорят они ни слова о религии, не говорят ничего и о нравственности. Они затвердили одно: надо поделить поровну хлеб, питье, одежду, землю и капиталы. Не хотят сообразить: отчего это столько несправедливости в распределении этих благ, отчего это столько злобы и насилия со стороны и богатых и бедных? Ведь это все от нравственного несовершенства, от греховности людской. Если эту греховность не исправить, ничто людям не поможет в устроении их жизни. Как не лечи голову от угара, но если человек остается по-прежнему в угарной комнате и в угарном воздухе, никакое лекарство ему не поможет. Так и здесь. И при разделе всего поровну проявится жадность, обман и злоба, a после раздела разве чем-либо другим нельзя отравить жизнь друг другу?

Гордость, грубость, злоба, непослушание, измена, побои, убийства — разве это все приятные вещи? И почему же можно думать, что, как только y меня будет такой же сытый обед, как y другого, то не будет между людьми злобы и пороков? Это какое-то детское рассуждение.

Нужно, необходимо нужно прежде всего и больше всего поднять человека нравственно, просветить его душу истиною, приблизить его к Богу, уподобить Богу. Бог есть любовь: и человек должен жить и действовать любовью. Если мы хотим сделать все человечество счастливым, то путь для этого и очень легкий и в высшей степени трудный: надо, чтобы люди исполняли Христов Закон. Без этого, повторяем, поделите между ними все блага земные сегодня, они передерутся из-за них сегодня же, a завтра их снова надо будет делить. Надобно воспитать и подготовить людей к тому, чтобы общение и раздел всех благ по любви взаимной совершился y них сам собою, добровольно. Надобно, чтобы яблоко выросло на дереве, a не было к нему привязано ниткою: такое яблоко только обманывает глаз и скоро увянет.

Но где же и в чем такое воспитание?

Надобно знать, что добро и что худо. Но этого мало. Надобно иметь побуждения делать именно добро, a не зло, надобно, наконец, иметь и силы на то, чтобы делать добро и избегать зла, ибо, повторяем, всякий человек видит и знает и чувствует, что в нем есть и желание добра, и желание зла.

Вот что говорит об этом святой апостол: „Не понимаю, что делаю, потому что не то делаю, что хочу, a что ненавижу, то делаю; желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, a злое, которого не хочу, делаю. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?" (Римл. VII, 14—24). И в самом деле, где же спасение? Спасение можно найти только y Господа Иисуса Христа и в Его Святой Церкви, которая продолжает и будет до конца веков продолжать дело Христово на земле. Церковь Христова дает нам в учении Христа безошибочное знание того, что—добро и святость, и что— зло и грех; Церковь воспитывает человечество и каж­дому из нас указывает сообразно с мерою его нравственного развития побуждения к нравственному совершенству: в любви к Богу, в примере Спасителя и Святых Его, — в примере наглядном, близком и воплощенном; в голосе совести, истинно направленной; в заповедях Господа; в обетованиях и угрозах, и в страхе суда последнего, и в блаженстве рая, и в ужасах ада и вечных мучений.

Церковь, наконец, дает нам и высшие силы к добру, силы, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1, 3) — во святых таинствах, в коих сокрыта, и запечатлена, и преподается, по Божественному, таинственному искуплению грешного рода людскою смертью Сына Божия, сила спасительных Его страданий и вечного оправдания нашего перед Богом. Эта сила возрождает нас к новой и святой жизни; побеждает влечение ко греху и прощает грех содеянный; способствует возрастанию нашему в добре и святости; соединяет с Богом, Источником и Подателем силы и святыни; восполняет и без конца возносит наши естественные силы, умаляет нашу естественную немощь.

Здесь многое — тайна, но тайна эта доказана и явлена в той же святости первых христиан, на которых ссылаются социалисты, и в великом множестве святых подвижников, мучеников, воздержников христианских, которые показали миру величайшие примеры, подвиги и чудеса любви, преданности, бескорыстия, самопожертвования, самоотречения, раздаяния имений, служения ближним. Но путь этих святых был путь добровольного служения ближним из любви к Богу и к людям, a не принудительного и рабского раздаяния благ земных, чего требует социализм.

И социализм, в конце концов, мечтает о „любви и равенстве".

В любимой песенке своей, „рабочей марсельезе", он обещает:

Таким образом, и социализм мечтает о нравственном перерождении людей, но он умалчивает об основе этого нравственного перерождения, о способах и цели его. В этом — бессилие и бесплодность социализма. Он уверяет, что люди сделаются лучшими, и требуют только веры к своим словам и обещаниям, не указывая для того ни примеров, ни доказательств. A кто поручится, что кровавая заря принесет братство и вечную любовь? Трудно ждать от крови, насильно проливаемой, плодов любви, да еще вечной; скорее от такого посева взойдет вечная злоба. A что, если со „святым" трудом уживутся и гибельная праздность, и гнусная лень, и пьянство, и разгул, и разврат? Что, если не сгинет ложь и не сгинет зло? Чем и как с ними бороться и на что опираться в борьбе? Социализм на эти вопросы безответен. Отказавшись от веры в Бога, социализм сам себя выставляет новою верою, новою религией.

Но, отказывая людям в нравственно-религиозном совершенствовании, он опять-таки служит тому же, что он столь горячо осуждает: силе богатых, насилию имущих, всякой неправде жизни. И даже хуже: богатые и угнетатели хоть для видимости, a часто и по сердечному влечению и голосу совести, признают и поддерживают церковь и государство. Социализм желает ниспровергнуть то и другое, и остается поэтому совсем без почвы под ногами, без средств воздействия на совесть людскую. Не имея возможности обратиться к повелениям религии, к голосу нравственного долга и сознания, к нравственному миру в человеке, социализм, оставаясь без средств воздействия на совесть людей, по необходимости приходит к решению насильно, с оружием в руках, переделать весь земной порядок жизни. В той же рабочей марсельезе социалисты распевают:

Вот и „солнце братства и вечной любви"!..

Так социалисты сами оправдывают и даже прославляю насилие, которое в других они горячо и справедливо осуждают.

Какой же обещают они новый порядок жизни? Мы уже видели, в чем он состоит. Все y людей должно быть и в новом социалистическом обществе будет общее: труд, плата, орудия производства, земли, пища, одежда, жилища и др. блага. Все будет разделено поровну. Пусть будет так. Согласимся пока, что это возможно, и не станем допытываться, каким путем этого можно достигнуть. Спросим, однако: неужели же потребности человека только и ограничиваются этими земными, или, как принято выражаться, материальными благами? Неужели, разделив пищу и питье поровну, мы доставим человеку рай на земле? Диавол и бесы ведь совсем не едят, не пьют, a злоба-то y них какая?!

Между равными и сытыми разве всегда все мирно и спокойно?

Такое рассуждение, какое допускают социалисты, можно применить только к скотному двору, a не к человеческому обществу. Впрочем, и скоты, хотя и сытые, однако, дерутся между собою... У человека есть, кроме пищи и питья, одежды и жилища, тысячи других потребностей, высших и духовных: вера в Бога, неистребимая в сердце; желание святости, ничем незаглушаемое в душе; потребность знания, стремление к истине, к доброму и прекрасному; потребность любви к ближнему и потребность любви со стороны ближнего. Опыт говорит нам, что, чем полнее удовлетворение потребности тела, тем сильнее говорят потребности и запросы духа. Думать и утверждать, что, разделивши блага телесные между людьми, тем самым можно доставить им прочное счастье, значит — не признавать достоинства человека, как существа разумного и свободного, высшего чем животные; это значит приравнять его именно к животным. Блага земные — то же, что соленая вода для изнемогающего от жажды: чем больше он пьет ее, тем больше пить хочется. Таким образом, даже и отвергнув духовные потребности человека, мы и в телесных благах не дадим ему счастья.

И желая поднять рабочего и представляя ему удовлетворение одних материальных нужд, социализм не ограничивает ли, не унижает ли в нем человека? Не низводит ли его на положение животного?

Воистину так. И затем: здесь опять социализм совпадает с теми самыми капиталистами, против которых он борется. И капитализм, и социализм совершенно неожиданно являются родными братьями.

Для представителя капитала значение человека зависит от обладания деньгами, землею, заводом, т.е. от обладания материальными благами, a для социалиста не то же ли самое? Только в капиталисте сидит приобретатель, a в социалисте — обладатель, a сущность взгляда на человека одна: оба смотрят на человека только с телесной стороны, оба думают, что жизнь людей есть только большое хозяйство.

Но вечно слово Евангелия: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих. Вечно осуждение для тех, о ком сказано: им Бог—чрево. Вечна истина: плоть и кровь царства Божия не наследят; царство Божие не в пище и питии...

В том царстве людского предполагаемого счастья, которое обещает социализм, для души человеческой среди сытости тела, не будет пищи: ей будет и голодно, и холодно, и бесприютно, и эта тоска жгучая, этот голод душевный будет без конца мучительнее всякого голода телесного.

Все рассуждения социализма об их воображаемом счастье построены на ложном и шатком основании. Представители социализма уверяют, что люди по природе рождаются все свободными и равными, поэтому и в жизни своей они должны быть таковыми, и поэтому-то права и всякие блага земные должны быть поделены между ними равно. Рассмотрим справедливость этого рассуждения. Оно провозглашено более ста лет тому назад деятелями так называемой французской революции — особого насильственного и кровавого переворота, объявившего борьбу против Бога, против власти царя и против всяких преимуществ отдельных людей в жизни.

Как ни расхваливают бунтовщики революцию, она не достигла своей цели: осталась религия; были потом и во Франции короли, есть они теперь везде на земле почти y всех народов; остались y людей и неравенство и преимущества. Только одного достигла революция: прежде господствовали над французским народом лица, возвышавшиеся родом и доблестью предков, a после революции стали господствовать купцы, богачи-капиталисты, — те самые, которые принесли гораздо худшее господство и порабощение, те самые, которых теперь так ненавидят и сами социалисты.

Итак, справедлива ли основная мысль революции? Правда ли, что люди родятся свободными и равными? Посмотрите на новорожденного ребенка. Разве только в насмешку можно сказать, что он свободен; совершенно наоборот, он зависит в каждом своем движении от окружающих, он их раб и без них погибнет. Но может быть все дети равны? Равны разве по своей слабости, беспомощности и зависимости от всех и всего окружающего. Но дальше — нет никакого равенства. Мальчик и девочка; здоровый и слабый; способный и неспособный; выносливый и невыносливый, — вот различия с первых дней появления человека в свет. Чем больше он растет, тем больше различия проявляются и усиливаются, a не сглаживаются.

Итак, основание рассуждений социализма ложно. Ложны и все из него выводы. Разве можно уравнять всех людей и во всем? Правду говорит пословица, что „Бог и леса не равняет". Разве можно всех уравнять по возрасту, полу, красоте, богатству, природным способностям, по уму, памяти, по здоровью, по усердию, труду, уменью, по характеру? Разве можно поделить удобства климата, местоположения, забавы, удовольствия? A если все эти разности неизбежно будут существовать, то возможно ли равенство между людьми? Повторяем прежде сказанное: поделите сегодня все поровну, завтра опять надо будет делить заново, и так без конца. И тут-то и возникнут споры, ссоры, недовольства, злоба, от которых, вместо ожидаемого рая, наступит на земле истинный ад. И кто это может при таком дележе сохранить полную справедливость?

Это не в силах человечества: для этого нужны сила и всезнание Господа.

Социалисты больше всего возмущаются против того, чтобы кто-либо имел собственность. Но собственность дана от Бога — между прочим и в награду за труд, и как средство и пособие нравственного развития; собственность оправдывается и природою, жизнью, ибо природа не знает однообразия, и красота ее — именно в бесконечном разнообразии. Попробуй переменить отца или мать, попробуй изменить место рождения, попробуй переменить свой пол, возраст, цвет волос! Если здесь собственность — собственность своего ума, способностей, сил и дарований, то и дальше в жизни идет собственность. И в начале она явилась, и теперь часто является, как результат труда, за который так стоят социалисты. Правда, многие теперь употребляют собственность во зло, для безделья, насилия и греха, но из этого не следует, что ее нужно уничтожить. Иначе мы дойдем до такого рассуждения: чтобы не болела голова и чтобы она не имела дурных мыслей, надо ее отрезать.

У диких людей все зависит от рода, там отдельный человек — ничто, и там-то прежде всего и наблюдается общее владение имуществом. Но чем дальше человек развивается и совершенствуется, он больше и больше сознает себя, или, как выражаются по книжному, сознает свою личность. Чем выше сознание личности, тем больше ее отличия от других. Так ведь не в человеке только, но и во всей природе. Листья на дереве кажутся как будто одинаковыми. Присмотрелись люди ученые, долго наблюдали и изучали и нашли, что нет ни одного листа на одном и том же дереве, чтобы он был похож всецело на другой лист. Как только человек сознал себя личностью, он выделяется из общего рода и живет и трудится сам по себе, самостоятельно: с этого времени

y него и начинается частная, своя отдельная собственность. Значит, путь социализма указывает человеку ход не вперед, к развитию и совершенствованию, a назад, к первобытной дикости.

Многие социалисты (они ведь за 100 лет своего существования без конца противоречили и теперь противоречат друг другу) указывают, что можно людям иметь собственность, но жить общинами, общинами же и работать и вместо частной иметь собственность общественную. Указывают на муравьев и пчел. Пусть так. Посмотрим и на животных — насекомых, хотя ведь человек не насекомое. Но и там что мы видим? Рой отделяется от улья и заводит свое хозяйство, и часто пчелы нового хозяйства дерутся жестоко с старым ульем, и меду y них неодинаково, и все не поровну. То же и в муравейнике. То же будет и среди людей. Не одинакова выгода сеять рожь, или виноград, или хлопок. Не одна земля на севере и на юге, около реки или в сухой степи. A начнут работу фабричную производить общиной: скоро явится перепроизводство товара, его надо продать, для продажи нужна борьба и соревнование одной общины с другой, нужен сбыт и рынки, сначала местные, потом мировые, a кончится неизбежно того же злобою и войнами, теми же пороками общин капиталистов, теми же насилиями и неправдами общин капиталистов, какие мы ныне видим y отдельных людей — капиталистов. Какая же разница?

Неравенство положено в среду людей волею Божией. По притче Евангелия, Господь одному дает 10 талантов, другому пять, иному два, иному один; каждому сообразно силе его. Полное и истинное равенство люди имеют только перед Богом, равенство религиозно-нравственное: все дети Бога, все Им сотворены, все Им искуплены; все принимают и получают благость Божию, всем даровано спасение, всем открыт вход в царство Божие и к вечной блаженной жизни. Равен и справедлив всем и суд: кто получил 10 талантов, должен и еще приобрести 10 талантов, кто получил два, от того не требуется новых десять, a только новых два. Такова воля Божия благая, правая и угодная. Властитель и царь, не исполнивший своего великого долга, ниже последнего подданного, исполнившего свой малый долг.

И в этом неравенстве — залог высшего и разнообразного нравственного развития: один спасется благотворительностью и щедростью; другой — в нищете — терпением и смирением. Бог богатит и убожит, смиряет и высит (1 Кор. II, 7), говорит слово Божие. Не спасает богатство, но не спасает и сама собою бедность. Многие праведники были богаты, многие были бедняками. Иов был и в богатстве, и в бедности, и равно был угоден Богу. A в евангельской притче о талантах, при любви Спасителя к бедным и нищим, можно было бы ожидать от Него похвалы получившему один талант и осуждение получившему десять талантов. Но видим совершенно наоборот: злым и лукавым оказался получивший именно один талант, как и теперь бедные сплошь и рядом страдают и сгорают жадностью, злобою, и в их ненависти к богачам видится не любовь к справедливости, a простая и самая низменная зависть... В другой раз Спаситель, напротив, на все века восхвалил женщину вдову; ее две лепты, два гроша, Он поставил без конца выше золотых кошельков и жертв богачей. И небесная судьба не будет по­хожа на земную: богач был в муках, a нищий Лазарь на лоне Авраама. В окончательном завершении жизни y Бога восторжествует вечная и святая правда и будет всем равенство. Но в таком случае возмущаться неравенством состояния на земле — то же, что возмущаться по поводу того, что y одного человека одно место жительства, y другого — иное, или делиться и считаться полом, цветом волос, ростом или годами возраста. Это все случайное и временное, это все разнообразные пути и средства для одной и той же и равной для всех цели, цели богоданной и богоуказанной: приблизиться нравственно к Богу, развить нравственные свои силы, получить вечное блаженство. A если так, то не все ли равно, на чем я развиваю, например, свои телесные силы: поднимаю ли доски, чугунные гири или камни? Развитие силы будет в конце концов одно и то же. Нового неба и новой земли мы ожидаем по слову Божию; там будет жить вечная правда (2 Петр, III, 13). A до последнего суда на земле будут неравенства жизни, будут и неравенства добра и зла. Читайте притчу Господа о плевелах в поле: оставьте расти обое до жатвы (и пшеницу и плевелы, и добрых и злых), и во время жатвы (суд Божий) реку жателем (ангелам): соберите первее плевелы и свяжите их в снопы, яко сожещи я,a пшеницу соберите в житницу мою... (Мф. XIII, 30).

Ошибка социализма в том, что он желает образ состояния небесного и будущего предвосхитить и перенести на землю, в настоящее ее состояние.

Но возможно ли это для нынешних земных людей? Вполне прав один ученый, который сказал, что для исполнения пожеланий социализма нужны особые существа, a не люди, какими мы видим и знаем их на земле.

Из таких неисполняемых пожеланий социализма нужно обратить особое внимание на одно и о нем особо переговорить: как уравнять различные племена и народности? Они явились естественно, зависят от климата, от условий природы, от истории того или другого на­рода. С народностью связаны известные отличия языка, способностей и других особенностей, которых человек не в силах переделать, как не может переделать роста или цвета глаз. На наших глазах, можно сказать, возникают новые нации, как это мы видим в Америке и Африке. Американцы происходят от англичан, но это не англичане; буры происходят от голландцев, но это не голландцы. И сами социалисты настолько видят всю нелепость требования отказаться от своей народности, что некоторые из них, часть социал-демократов в Германии, прямо заявляют, что они остаются „добрыми немцами". Но такое заявление, несомненно, совершенно противоречит учению социализма. Ведь капитализм, против которого борются социалисты, есть явление всемирное; его нельзя уничтожить только в одной стране, в одном народе. Это понятно без долгих объяснений. Поэтому социализм по существу отвергает народности, и наши социалисты в России поэтому и обращаются ко всем с призывом: „пролетарии всех стран, соединяйтесь". Они не говорят о народах, им понятны только пролетарии. Им чужда любовь к родине и своему народу, им нужны пролетарии все в мире.

Но вот беда: социалистам часто сочувствуют и с ними работают те, которые на самом деле любят свою народность и желают дать ей свое собственное царство. Для этого они и пользуются социалистами.

Так мы и видим в России: вместе с бунтами рабочих мы видим на русских окраинах бунты разных инородцев, которые идут, однако, вовсе не за пролетариев, a за свои народные интересы. Социалисты наши намеренно или ненамеренно не замечают этого и, таким образом, помогают врагам России раздирать ее на части, раздирать великое царство, строившееся тяжкими трудами и жертвами русского народа более тысячи лет: за этим раздиранием России на части наступит смерть русского народа, потому что если отпадут от нее окраины, с такими усилиями нами приобретенные, то Россия будет лишена и морей, и портов, и удобных земель, и топлива, т.е. обратится в страну нищих.

Под флагом социализма и при помощи социалистов разовьются, разбогатеют и укрепятся, как самостоятельные, мелкие народности за наш счет, но погибнет русский народ.

Но еще больше сочувствует социализму племя, которое не имеет во всем мире своего царства, но везде господствует своими капиталами. Это — еврейское племя. Несомненно, оно больше всего выиграет, если погибнут все нации и государства: и ему, при помощи еврейского капитала, будет тогда принадлежать всемирное господство. Но это будет именно господство того самого кагала, против которого и объявляет войну социализм. Так незаметно наши социалисты, уничтожая русскую народность, создают чужие, a желая разрушить силу капитала, еще более укрепляют его.

Несбыточные мечтания свои социализм желал бы осуществить в жизни людей, но какими же средствами? За сто слишком лет своего существования он, в лице своих учителей, давал на этот вопрос самые различные решения. Но все эти решения, когда наступали благоприятные для социалистов времена, например, при каких-либо государственных несчастиях, при ослаблении правительств и народов, все эти средства сводились к одному: насилие, кровь, кинжал, оружие, поджог, бомбы и взрывы. Так было во Франции, в Италии, Швейцарии, в Германии, так случилось и в России. Пока социалистам нельзя действовать, пока сильно правительство, они, или по крайней мере некоторые из них, например, социал-демократы, всем заявляют, что желают действовать только мирным путем, отрекаются от участия в кровавых покушениях на лиц царского рода и представителей власти, и доходят до смешного, взваливая покушения и убийства на... полицию[3]. В таком духе они составляют и печатают свои „программы", т.е. объявления о своих желаниях и способах деятельности. На эти мирные слова они как бы покупают себе приверженцев. Но все это только до поры, до времени. Мы видели, что они сделали в России в последние два года. Когда Россия была занята тяжкою войною с Японией, по всему пространству нашего отечества они произвели стачки, забастовки, бунты, лишь бы затруднить и ниспровергнуть правительство. Когда кончилась война, войска оставались еще далеко в Маньчжурии, a внутри царства нашего стали готовиться реформы, которые должны умиротворить Россию и дать ей новые порядки прочной, спокойной жизни, уничтожить многие недостатки жизни, залечить раны, дать России прежнюю силу и славу, — в это время социалисты образовали так называемые боевые дружины, и, получивши деньги на оружие от японцев и врагов России, войдя в союз с разными инородцами в Остзейском крае, в Польше и на Кавказе, после целого ряда стачек и забастовок, произвели в Москве и в других местах нашей родины вооруженное восстание против Царя и правительства. Теперь ясно обнаружились их стремления; прежде они покушались на жизнь царей, убили Императора Александра II, убивали великих князей, министров, генералов, чиновников, полицейских; бросали бомбы в войска и разъезды, — теперь они открыто явились прямо вооруженным войском. Тут стали они приговаривать к смерти, расстреливать приговоренных прямо на улицах, переодевались для удобства своих кровавых действий в солдат и женщин, нашивали Красный Крест. Этого мало: сдаваясь в бессилии, они выкидывали белый флаг мира, a когда к ним посылали офицера для переговоров, они его убивали; стреляли в своих собственных последователей рабочих, когда они хотели сдаться правительственным войскам. Наконец, когда восстание, видимо, не удалось, тогда зачинщики бунта благополучно бежали, a обманутых ими рабочих, которым они обещали всякие несбыточные блага, они покинули и оставили отвечать за них пред правосудием. Потом, конечно, они будут говорить и писать о несчастных, как о мучениках и героях, сами же будут продолжать свою преступную и возмутительную деятельность, совращая новые жертвы. Так поступили те, которые на всю Россию кричали и возмущались неизбежными действиями полиции и войска в случаях, когда нужно было разогнать мятежные скопища (эти скопища социалисты всегда называли „мирными"); так поступили те, которые на всех своих собраниях требовали разоружения войска, изгнания из городов полиции и казаков, и всюду кричали, что надо отменить смертную казнь. Все это оказалось обманом: социалисты хотели, чтобы верные слуги правительства разоружились и ушли, и тогда для их боевых дружин был бы полный простор преступной работы и победы над безоружными.

В этом возмущении принимали участие все социалисты без различия партий, и в том числе и те, которые говорят, что они действуют и желают действовать только мирно.

Впрочем, „мирные" действия они понимают особо. По их мнению, „мирно" действуют те, кто не проливает крови. Поэтому они устраивали с особою любовью по всей России стачки рабочих, и особенно забастовки на железных дорогах, на почте, телеграфе, в аптеках и магазинах. И все-таки и здесь не обходилось без крови. Кто хотел работать, вопреки их подговорам и приглашениям, того просто-напросто силою прогоняли с работы. Дошло до того, что машинистов и кондукторов, которые все таки продолжали работать, убивали и расстреливали на паровозах, в вагонах, на станциях. Кого хотят обмануть социал-демократы, называя эти свои действия „мирными"? Забастовка — то же самое насилие, насилие над теми, которые не сочувствуют забастовщикам. Разве больные, которые не могли получить лекарство из-за бастовавших аптек и умирали беспомощными, оставляя без средств семьи свои, сочувствовали со­циалистам? Разве пассажиры на железных дорогах, вынужденные неделями в голоде и холоде сидеть по станциям без известий о своих родных, без заработной платы, — разве они сочувствовали социалистам? A сколько страданий перенесли бедняки при этих забастовках, — это и перечислить и описать невозможно! Грудные дети умирали на руках y матерей в холодных станциях, без молока и пищи. Голодающие крестьяне неурожайных местностей не могли дождаться подвоза хлеба...

Прибавим к этому одно: кому же помогли социалисты этими забастовками? Заводы закрылись; десятки тысяч рабочих остались без куска хлеба и без заработка. Заказы на сотни мил. руб. ушли за границу и обогатили тамошних фабрикантов и рабочих, отлично понимающих, что бастовать — это значит рубить сук, на котором сидишь, т.е. готовить себе гибель. И действительно, самая неудачная война не могла принести России столько убытка, сколько забастовки за последний год. Довольно сказать, что война японская стоила 1 1,5 мил. руб. в день, a одна только железнодорожная забастовка приносила в день два миллиона руб. убытка, забастовка рабочих на фабриках 3 5 мил. руб. убытка каждый день и т. д. Результатом явилось закрытие заводов, a вследствие этого десятки тысяч рабочих остались без заработка. Забастовки и бунты создали нищету народа. Нищета же, как это всем известно и как об этом особенно твердят сами социалисты, только понижает плату за труд и усиливает капиталистов, предпринимателей, промышленников.

Итак, опять социалисты сыграли в руку и действовали в пользу и для усиления тех же самых капиталистов, с которыми они борются. И думается: уж и вправду ли это враги? Не союзники ли они между собою? На это могут подумать и возразить: закрывая фабрики и заводы, социалисты хотели подорвать капиталистов в России. Но разве можно повалить капитал в одной стране? Ведь если во всем мире есть собственность, есть капиталы, промыслы, фабрики, заводы, то разве можно это все уничтожить в одной стране, или в одной местности? Так может рассуждать только ребенок, думающий, что можно тянуть кольцо из цепочки, не трогая всей цепочки.

Итак, совершенно нельзя верить социалистам, когда они подкупают слушателей уверениями, что они — партия мирная и мирным путем хотят произвести перемены в порядках людской жизни. Своими действиями во всем мире они ясно показали, что они — обманщики. И иначе быть не может. Для мирной работы надо работать долго, усидчиво, надо постепенно улучшать жизнь, надо ожидать результатов работы и часто не видеть их при жизни, одним словом, надо иметь много терпения, a терпение дает только вера, — вера в Бога, все направляющего в мире к добру, вера в людей, — в людскую совесть, в добро в людях, вера в силу человеческой души. Безрелигиозный, безнародный социализм не имеет такой веры и, естественно, при первом благоприятном случае, при первой возможности и необходимости приступить к каким-либо действиям он обращается к насилиям, которые y своих противников он столь горячо осуждает[4].

Но что значит действовать насилием и предоставлять его самозваным и никем не избранным правителям? — Признать свое бессилие. По меткому выражению одного церковного учителя, таким насилием нельзя достигнуть порядка, как нельзя сделать чистым грязное белье, если мыть его в грязной луже. A затем это значит — оправдывать везде и всегда насилие; это значит, кроме того, совершенно уничтожить ту свободу, о которой так много говорят социалисты, и то самое равенство, к которому они стремятся. Одни согласятся признать их власть, другие станут бороться против нее; на чем же утвердить признание, если y самозванной власти нет права ни божественного, ни человеческого? A почему нужно осудить насилие, если и сами они действуют насилием и тем его оправдывают? Итак, правда сказано о социалистах, что они держатся такого рассуждения: „все твое — мое, a моего не тронь". Социализм несет людям насильничество, кровь и вечную войну, себе готовит гибель, по вечному слову Христову: все поднявшие меч от меча и погибнут. Отсюда ясно, как не прав социализм, когда его защитники силятся сравнивать его с христианством и думают, что он будет иметь тот же успех, который некогда имело христианство в мире при первом своем появлении. Не станем говорить уже о том, что самое сравнение здесь кощунственное; христианство основал Богочеловек, Иисус Христос, безгрешный, как человек, и всемогущий, как Бог, и ныне поддерживающий Церковь Свою благодатью Духа Святого, a социализм основали и проповедали люди, немощные, часто очень, очень грешные, нередко блудники и развратники, подчас насильники и убийцы, иногда и обманщики; этого не станут отвергать и сами социалисты. В сравнении социализма с христианством есть нечто верное, но не в пользу социализма. Во-первых, социализм требует веры, и только веры, ибо иначе, как только верою, нельзя принять его обещаний. Но ведь социализм — не религия; напротив, он хочет заменить собою всякую религию, он хочет заменить собою христианство. Его проповедь похожа на такой, например, призыв: „Люди! Перестанем болеть, — это вредно; перестанем умирать, — это неприятно; перестанем стариться — это тоже неприятно". С таким же правом можно приглашать людей перестать есть и пить, потому что нужда в пище отнимает yнас свободу, заставляет быть в рабстве y людей посредством принудительной работы и, кроме того, пища и питье отнимают y нас время, которое мы можем употреблять на другие, более полезные занятия. Но кто поверит этим неисполнимым призывам? Слова эти так и останутся словами. В таком точно положении находится и социализм? Он, чтобы заставить нас поверить в правду социалистической проповеди, должен дать доказательства и основания для нашей веры в нее[5].

Во-вторых, для сравнения себя с христианством социализм указывает на то, что в рядах его последователей было много мучеников — сосланных, заключенных, разстрелянных, казненных. Это правда. Законная власть обязана пред Богом и народом на насилия власти незаконной и самозванной ответить действиями, направленными к защите народа и государства. К сожалению, тут являются неизбежными и суровые кары вплоть до употребления оружия. Но смерть смерти — рознь, и не всякое страдание есть мученичество. Лучше слова Божия об этом не скажешь, a слово Божие так учит: „Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро. Ибо таков есть воля Божия, чтобы мы делали добро, заграждали уста невежеству безумных людей, как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии. Всех почитайте, братство любите, Бога бойтеся, Царя чтите. То угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Ибо, что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки. И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго? Но если и страдаете за правду, то вы блаженны. Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое, a если как христианин, то не стыдись (1 Петр. II, 13—20; III, 13; IV, 14—16). Так говорит апостол Петр, убеждающий повиноваться тому именно царю и тем властям, от которых он сам терпел гонения, a потом и принял смерть, истинно мученическую, — смерть за веру. Другой апостол, св. Павел, также пострадавший за веру, говорит: „Если кто и подвизается, не увенчивается, если не законно будет подвизаться" (2 Тим. II, 5).

Этими золотыми словами определяется поведение истинных христиан и ими осуждаются так называемые „мученики" социализма: это не мученики, a большею частью преступники, или ослепленные и сбитые с толку своими учителями несчастные полусумасшедшие люди, ищущие неразумно страданий и смерти и причиняющие страдания и смерть другим.

Христианство, наконец, и тем отличается от социализма, что оно никогда не прибегало к насилию при своем распространении: христиане раздавали свое, но не брали чужого; христиане страдали, но другим не причи­няли страданий; христиане умирали тысячами, но сами никого не убивали для торжества своей веры.

Оттого в течение первого столетия своего существования христианство распространилось по всему миру, a скоро потом победило и царей и царства, социализм же и во второе столетие своего существования только и живет в книгах своих учителей, да в озлобленных действиях, в бунтах и насилиях небольшой кучки людей, от которых по справедливости с ужасом отвращаются все благоразумные ревнители мира и порядка на земле.

И все-таки мы опять повторяем: „в учении социализма много правды". Много на земле горя, страдания, несправедливости; жаль бедноту (пролетариат), которая в руках y богачей и y капитала; прискорбно сознавать, что упорный труд дает работнику только-только кусок хлеба и не спасает его от постоянного страха и опасности голодной смерти.

Все это верно. Но и то верно, что социализм предлагает для этой болезни человечества такое лекарство, которое хуже и опаснее самой болезни. И то верно, что сказано нами выше: y социалистов малою правдою прикрыта великая неправда. Они содержат истину в неправде.

Приводим это прекрасное стихотворение, чтобы показать, что насилием нельзя уничтожить зло и неправду жизни. Зло жизни — от живущего в человеке греха. С этим-то грехом и нужно бороться. Неужели благоразумно строить дом из дерева и ожидать, что после окончания постройки этот дом станет каменным? Неужели благоразумно думать, что люди по-прежнему могут остаться злыми, ненавистниками, полными зависти, лукавства, коварства и других пороков, a целое общество, из них составленное, будет любовным, справедливым и упорядоченным?

Необходимо долгое перевоспитание людей, нравственное их развитие, a это может сделать только святая религия, Церковь Христова. Спаситель сравнивает Свое учение с закваскою, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все (Мф. XIII, 33). Постепенно и незаметно проходило в жизнь учение Христово, и когда мы посмотрим на прожитые века и тысячелетия, мы увидим, как христианство, действительно, смягчало сердца людей, преобразовывало их нравы, уничтожало рабство и насилие, прививало новые понятия людям, уничтожало жестокость и неправду. Возьмите сто лет назад, и увидите, как с того времени улучшились воззрения, как смягчились жестокие нравы, как изменились в сторону любви и мягкости общественные понятия. Скажут: „понятия, но не дела". Неправда! Дела непременно пойдут вслед за общими понятиями. Тому доказательства: больницы, госпитали, благотворительные общества, общественные пособия. Разве все это было сто лет назад? Улучшение жизненных условий мало заметно для нас, живущих, но оно несомненно есть; так, незаметно сидящему в вагоне, что он движется, между тем как поезд быстро мчится; незаметно живущему на земле человеку, как земля идет вокруг солнца. Движение духовное и нравственное несомненно существует, как существует движение земли. A за ним идет и материальное улучшение жизни. Доказано неопровержимо самыми точными выкладками и цифрами, что за последние сто лет жизнь рабочих улучшилась втрое, что их заработок поднялся, что для приобретения известного количества хлеба прежде надо было рабочему трудиться три дня, a теперь только один день.

Но, повторяем, рост и улучшение жизни и души идут постепенно и медленно, как и всякий рост человека, дерева, или семени. Так говорит Спаситель: „Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем, и как семя всходит и растет не знает он. Царство Божие — как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньшее всех семян на земле; a когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрыться птицы небесные" (Мк. IV, 26—27, 31—32).

Церковь Христова призвана служить этому оздоровлению человечества, при помощи Духа Божия: она есть в жизни человечества то именно дыхание весны, о котором так красноречиво говорит поэт в вышеприведенном стихотворении. И кто хочет людям блага, кто желает приблизить царство человеческое к царству Божию, кто ищет правды, мира, радости, порядка, любви, равенства, справедливости в отношениях людей, тот должен всеми силами служить Христовой вере и работать в ограде Святой Церкви. Иного пути нет. Церковь призвана проповедовать учение Христа, учение любви и мира; Церковь предлагает учение не свое, a освященное высшим оправданием, — оправданием и повелением Божиим. Церковь будет всегда говорить о неправде насилия, будет призывать к помощи всему угнетенному, бедствующему, обездоленному, обиженному.

То, что Церковь делает в области духа человеческого, то христианское государство должно делать и де­лает постепенно в области внешней жизни. О нем сказано: не бо без ума меч носит. Оно имеет внешнюю силу для осуществления того, что общее нравственное сознание людей желает видеть в жизни, и для ограждения этого строя от покушений на него со стороны врагов и насильников. Конечно, желательно было бы, чтобы государственная власть как можно меньше употребляла принуждение, чтобы не было казней, ссылок, наказаний, тюрем. Кто этого не пожелает? Но для сего прежде всего желательно и необходимо, чтобы не было в человеке греха и порока. На земле, несомненно, и в области внешней принудительной борьбы со злом есть улучшение под влиянием христианства: и теперь мы видим, как гораздо мягче стали законы и порядки войны, условия суда, ссылки, заключения и всяких наказаний. Но вечное и совершенное — не удел земли. Она отравлена грехом. Она прейдет, окончится со всеми своими порядками и тогда будет новое небо и новая земля; там будет жить вечная правда; туда не войдет ничто нечистое. Это непреложное учение Слова Божия. На земле же вместе с добром и рядом с добром будет жить и развиваться также и зло, пока не воплотится оно в конце истории человечества в лице антихриста. Антихрист наполнит землю кровью, злобою и преступлением; он воздвигнет гонение на Христа и Церковь Его. Не его ли предтечами и подготовителями являются теперешние революционеры, залившие и заливающие землю русскую кровью, отвергнувшие Бога и отрекшиеся от Церкви? Но вечны сила, и крепость, и царство, и правда Бога: Христос Господь победит антихриста и диавола, отца лжи и человекоубийцу, и правда восторжествует тогда навеки.

A до того времени добро и зло будут жить на земле вместе. Борьба против зла не в зле и не в насилии. Христианская Церковь, христианская нравственность, христианское государство, христианская наука, христианское просвещение, христианское право, христианское законодательство, христианские правители — вот что будет слу­жить для добрых, честных и благоразумных людей единым, и только единым средством и орудием борьбы со злом.

Спаситель, в провидении будущего, указывал на разлив нечестия в мире, и верующим заповедал, что необходимо в борьбе с нечестием терпение. В терпении вашем стяжите души ваши; претерпевый до конца спасется (Мф. XXIV гл.). Ибо терпение—величие души и залог победы, и образ тому — Сам Господь Иисус Христос; „будучи злословим, Он не злословил взаимно, страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному (1 Петр. II, 23).

И Он приял победу над злом мира, победил и самую смерть.

В этом-то искушении нашего терпения и вся сила социализма. Социалисты постоянно указывают на непорядки и несовершенства жизни. Указывать их можно скоро и легко. Но не так скоро и легко можно их исцелить. Не напрасно говорится: болезнь входит пудами, a выходит золотниками. И когда социалистам приходится высказываться по вопросу: что же именно сейчас нужно делать для улучшения жизни, они призывают к крови и насилию, убеждая тоже потерпеть все это, пока они не перебьют всех врагов своих, и за сим обещают в неопределенном будущем рай на земле. Но если y христиан есть Бог, есть Церковь, есть религия, есть будущая жизнь и все основы для веры и терпения, то что же есть y социализма? Что он обещает своим последователям до тех пор, пока он не устроит обещанного рая? — Мучения и смерть без надежды будущей жизни — и больше ничего.

Впрочем, как только социалисты станут y власти, они немедленно заговаривают другим языком. В соседней Германии в рейхстаге, т.е. в учреждении законодательном, управляющем страною, вроде нашей Государственной Думы, в числе членов рейхстага есть и социалисты. Тут-то, в их деятельности, и разобла­чаются их бессилие и обман. Пока они все бранят и все отрицают, может казаться, что y них есть какая-то важная тайна, какая-то программа, которая осчастливит народ и государство. Но ведь членам государственного учреждения нельзя же без конца повторять одну брань, да осуждения, нельзя же все повторять без конца требования ниспровергнуть существующий порядок вещей. Надо сказать и о том, что следует делать, надо не отрицать только, но утверждать. Приходится без ругательств высказываться о торговых договорах, о постройке железных дорог, утверждать те или иные законы. A все это не что иное, как признание существующего порядка, улучшить который и можно только постепенно, мирным путем. И социалисты, в предвкушении власти, для привлечения себе сторонников, которых нельзя же отталкивать неосуществимыми требованиями, постепенно делают уступку за уступкой. Итак, „пусть уйдут власти, чтобы властвовали мы", — вот и весь секрет социалистов. Без руководства веры, без христианского закона, без любви к своему родному народу и родимой земле куда направит социализм свою власть и куда приведет людей?!

Берегись, русский православный человек, берегись обманных речей социализма. Служи и работай Богу, иди во след Его закона, повинуйся Его Церкви, поднимайся в своем нравственном развитии беспрерывно; люби родину, родной народ святорусский, храни и поддерживай русское царство, по завету предков, храни его единым, неделимым, покорным Царю и богоустановленной власти!

„Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека" (Еккл. XII, 13), так говорит древний библейский мудрец всем временам и народам. Пусть царство русское останется навсегда орудием и средством для проявления на земле царства Божия!

И если все мы пойдем этим путем, то воистину тогда, и только тогда мы доставим возможное счастье всему человечеству и своей дорогой родине. И, умирая, не оставим за собою кровавого следа, и будем счастливы в сознании, что обретем милость и покой y Бога, вечную память в Христовой Церкви, и удел наш:

Берегись, русский православный человек, берегись обманных речей!

Братие, учит апостол, не будьте дети умом; на злое будьте младенцы, a no уму будьте совершеннолетними (I Кор. XIV, 20).

[1] Писано в 1905 году; предназначено было для рабочих, уже довольно развитых умственно различными «курсами», чтениями и т.п.

[2] Эти выражения берем из разных мелких брошюр социалистистических, которых в последнее время появилось очень много; буквально сотнями оне продаются теперь для отравления общественной нравственности, все они не русского происхождения; это переводы заграничных писателей - Лассаля, Лафарга, Энгельса, Каутского, К. Маркса, Бернштейна и других. Все они — евреи.

[3] См. Бебель; «Социал-демократия и покушения.»

[4] В одной газете появился фотографический снимок циркуляра Совета рабочих депутатов в Москве. Исполнительный комитет совета 9-го декабря 1905 года объявляет: „Если электрические рабочие не присоединятся добровольно немедленно к забастовке, Комитет примет самые решительные репрессивные меры против электрических станций, не останавливаясь ни пред чем". Последние слова подчеркнуты и в циркуляре, a слово репрессивные особо вставлено в текст. Следуют подписи президента и секретаря, приложена печать. Это характерный документ и ясный показатель „мирных" действий социалистов. (Газ. „Слово". Прилож. к № 340).

[5] Разве в насмешку можно указать еще на одинаковую черту христианства с социализмом. Первые апостолы христианства были евреи и первые проповедники социализма — тоже евреи. Но ведь в еврейском народе, кроме апостолов, нашлись Анна и Каиафа, нашлись богоубийцы и распинатели Христа. Все, что было добраго и жизненнаго в древнем еврействе, все это ушло в христианство, и мы, христиане, поэтому называемся: новый Іерусалим, новый благодатный Израиль. Так и пророчествовали задолго до явления Спаситфля пророки еврейскиф, по внушению оть Бога. A в еврействе осталось только то, что в нем в древности было самаго худого: жадность к золоту, ненависть к другим народам, привязанность к земным благам. Такое еврейство и слово Божие, Библию, заменило Талмудом, который предписывает еврею ненавидеть всех не евреев и всячески им вредить. Враги Христа—евреи ненавидели Его именно за то, что Он вместо земного царства, котораго они ждали, обещал и даровал им царство духовное. На них похожи и социалисты, которые более всего мечтают о земных благах. Социализм, измышленный евреями и доныне ими проповедуемый, выродился из того, что было в еврействе самаго низменнаго и худого. Любимый социалистами поэть-еврей составил песфнку, которую социалисты охотно любят повторять. В этой песне Гейне („Зимняя сказка") христианския истины и учение о вечной жизни названы „гнилыми поверьями"; затем она кончается такими словами:

Безумцы! Воистину, они верят в сказку, и не „зимняя" только она y них, a всегдашняя. Прежде, чем устроить себе на земле это небесное царство, пусть сначала научатся не стареться, не болеть и не умирать...