Священномученик Иоанн Восторгов
ХРИСТИАНСТВО И СОВРЕМЕННОЕ ЯЗЫЧЕСТВО
(Слово в день Покрова Божией Матери)
(Произнесено 1/14 октября 1908 г. в церкви Московского епархиального дома, по случаю общепатриотического праздника).
Забытый православными греками праздник Покрова Божией Матери празднуем мы, православные русские люди. Что-то странное и удивительное видим мы в этом обстоятельстве: спасен был греческий народ, а память о чуде его спасения хранится в народе русском. Но еще удивительнее другая сторона праздника: если верить некоторым древним известиям, то, по-видимому, нападавшими на Цареград варварами были наши предки; они были отброшены морем и бурею; они должны были бежать от стен Цареграда; они видели над собою гнев Царицы Небесной; пораженные чудом, они и там на месте, в Греции, и по возвращении домой во множестве крестились.
С другой стороны, есть основание думать, что и Епифаний, ученик Андрея, Христа ради юродивого, видевший чудное видение Покрова Богоматери, также был славянин.
Что же все это означает? Что означает такой удивительный праздник? Чем можно объяснить это странное празднование нами дня поражения наших предков, это странное и удивительное самоотречение и самоунижение русского народа?
Очевидно, кроме врожденного нашему народу и затем воспитанного и осмысленного православием чувства смирения, присущего русскому народу, мы видим здесь глубокое всенародное осуждение язычества, в котором пребывали наши предки, и которое так было посрамлено под стенами Цареграда Небесною Силою. Конечно, предки наши не могли этой мысли ясно и определенно выразить словами, и вот, они воплотили ее в священном и торжественном нынешнем празднике. Если это так, то, воистину, глубоко смотрели наши предки в самое существо мировой жизни и мировой человеческой истории.
Со времен самых древних, от первых дней жизни людей на земле, мы видим борьбу начала греховного против начала святого, восстание своеволия человеческого против воли Божественной, — борьбу духа и плоти, нравственного воззрения на жизнь с плотским и чувственным.
Началась эта борьба при искушении прародителей в саду Эдема, усилилась пред потопом, видоизменилась в прямую противоположность язычества и богооткровенной истины веры после рассеяния народов, после Вавилонского богоборного замысла и столпотворения. Здесь впервые греховное начало в образе язычества получило значение как бы религиозное, прикрытое высшими соображениями...
Когда же начало святое, наконец, воплотилось и получило завершение в христианстве, как полном, высшем и последнем откровении Божества, тогда язычество выступило против него со всеми силами ада: не было гонений, не было страданий, которыми бы оно не старалось подавить христианство, не было силы человеческой — ученость, искусство, поэзия, литература, право, государственность, общественный строй, войско, правители, суд, толпа... — не было силы человеческой, которая не была бы употреблена на борьбу с христианством.
Христианство победило; пред ним склонились и гордые образованностью гонители, сыны древнего мира, и младенчествующие народы мира нового, пришедшего на смену обветша-лой Римской империи,—в их числе и наш народ русский.
Но внутренняя сущность язычества, какое-то обаяние зла, соблазн порока, прельщающая сила нечестия и чувственности, обольщение себялюбия, самообожание и гордыня человеческого разума, восстающего на разум Божий, начало богоборения, — все это остается доныне, все это составляет особый мир, против которого постоянно и неизбежно борется и должно бороться христианство, все это останется в мире до тех пор, пока будет жить грех на земле, т. е. до того уреченного дня, после которого нового небесе и новы земли мы, по обетованию, чаем, в них же правда живет (2 Петр. III, 13). Иерусалим будет попираем языки... (Лук. XXI, 24). Бывают времена, когда начало языческое особенно усиливается и поднимает голову, когда оно для успеха и соблазна людей принимает личину благородства, прикрывается громкими словами о благе, истине, о свободе людей, взывает к их достоинству и высокому призванию. Такое именно время мы теперь переживаем. Вместо религиозного, как в древности, язычество принимает освящение и прикрытие то именем культуры и просвещения, то именем свободы и права человека вообще, правового строя в государстве. И нужно иметь не мало вдумчивости, не мало трезвости ума и чуткости сердца, более того, — нужно иметь прямую благодатную помощь и благодатное озарение в руководстве святой Церкви, чтоб уразуметь, где, когда и как приражается нам язычество. Борьба с ним — вековая борьба, но она до того меняет свои формы и виды, что иногда прямо невозможно вскрыть за громкими словами о высоких побуждениях и основах человеческой деятельности истинный, т. е. низменный и языческий ее характер.
Все сказанное намеренно мы сегодня подчеркиваем в наш общепатриотический праздник. Блаженны те русские православные люди, которые избрали для своего руководства в жизни и деятельности прежде всего святое православие, — начало святое и небесное. Оно соединяет нас с миром горним и невидимым, оно роднит нас с ним, оно делает нас участниками Покрова Богоматери. Православие, далее, и дает нам то благодатное озарение умов и сердец, о котором мы сию минуту говорили, и раскрывает пред нами сокровенный смысл всего того, что делается кругом нас. С таким кормчим мы не заблудимся!
А кормчий нужен нам всегда, особенно же в нынешнее смутное время, когда язычество вновь возродилось и почувствовало силу, затуманило многие умы и заполнило собою жизнь.
Христианство говорит нам, что Бог руководит жизнью людей, — а язычество, новое современное язычество, проповедует, что Бога нет, или что Он, как уверяет Толстой, есть что-то безличное, какая-то несознательная Воля, безучастная к жизни людей, к их воплям и молениям, или что Он далек от мира, который предоставлен всецело своим силам и своей судьбе, или, наконец, что Он таков, каким Его себе представляет каждый отдельный человек, т. е., иначе говоря, Его в сущности нет...
Христианство говорит о том, что царство Божие и небесное, — вот в нашей жизни цель, а царство человеческое и земное есть только средство для лучшего и удобнейшего достижения цели, а современное язычество направляет все силы и внимание людей, именно как на последнюю цель, к устроению порядков только царства земного.
Правда, и христианство учит нас заботиться о порядках этого земного царства, но лишь для того, чтоб они способствовали нашему тихому и безмолвному житию, в достижении нами духовного совершенства, в усвоении плодов Христова искупления, в исполнении нравственного закона, в угождении Богу (1Тим.II, 2 и д.), — а современное язычество считает и царство земное, и порядки его самими по себе последнею целью человека, поклоняясь им, как идолам.
Христианство говорит нам, что в жизни личной, семейной, общественной и государственной мы не должны забывать, что мы — христиане, и должны как бы пропитывать святою верою, ее учением и воззрениями весь строй нашей жизни, — а современное язычество уверяет, что религия есть частное дело, она — сама по себе, а семья, общество, государство — сами по себе, что связи между ними нет и не должно быть.
Христианство, поэтому, учит нас в жизни государственной искать исполнения нашего долга пред Богом и ближними, а современное язычество учит человека отстаивать в государстве свое личное и своекорыстное право, тянуться к власти и корысти, к силе и влиянию, оценивать все не голосом нравственного долга, а соображениями удовольствия и пользы.
Христианство учит, что основа жизни есть основа религиозно-нравственная, в смирении пред Богом и в исполнении Его закона, а современное язычество говорит, что превыше всего в мире — это человеческий разум, им все начинается и кончается в устроении жизни; его закон и есть закон жизни.
Христианство, поэтому, учит, что жизнь человека управляется правдою Божией, а язычество говорит о человеческом, условном и временном, праве, как основе государства и общества, жизни семейной и личной.
Христианство учит, что мы — рабы Божии, а язычество утверждает, что это унизительно для человека, что человек — себе сам господин и нет над ним никакого иного господина, никого и ничего высшего.
Отсюда христианство, признавая Бога Творцом, Промыслителем, Судиею мира и Управителем, говорит, что власть земная происходит от Бога, и потому она неограничима человеком, а язычество утверждает, что и Бог — это собственно сам человек, власть же установлена людьми и зависит она от людей и больше ни от кого. Отсюда же христианство говорит о боговластии, как основе жизни народов, а язычество отстаивает начало народовластия, т. е. обожения воли народа, заменяющей волю Божества. Когда Горький теперь говорит о «народобожии» (в своем последнем произведении «Исповедь»), когда он уверяет, что народ весь с его волей есть Бог, то он буквально повторяет древнее языческое учение.
Христианство говорит, что совесть есть то, что всего в мире нужнее, и что голос совести, опирающейся на волю Божию, - вот что служит для человека руководством поведения, — а современное язычество уверяет, что голос и согласие большинства людей, — вот что определяет окончательно, где и что истинно, и что ложно.
Поэтому христианство призывает тебя идти одному против всего мира, если ты чувствуешь себя правым по совести и Закону Божию, — так действовал Ной, Авраам, так поступали апостолы и мученики, — а язычество учит, что надо подчиниться решению большинства, хотя бы это решение отнимало у меня Бога, веру и подавляло голос совести.
Христианство говорит, что нравственное и святое — вчера и сегодня одинаковы и вечны по содержанию и внутренней силе обязательности, а язычество уверяет, что нравственность и святость изменчивы и условны, и что можно нарушать легко сегодня то, что вчера еще считалось святым и неприкосновенным...
Вот краткое различие христианства и современного язычества. Православные русские люди, идущие под руководством Церкви, патриоты, ныне совершающие свой праздник, явно стоят на основе христианства и его начала отстаивают. Тем больше им хвалы. И обратно: нынешние «прогрессисты» под видом ли « освободительного движения», или «правового строя», или народовластия, т. е. демократии, отстаивают начала язычества, только видоизмененного, приспособленного к современным условиям быта и жизни, и для обмана верных, но простых и доверчивых сердец прикрытого громкими и красивыми словами.
И пусть по-прежнему и убивают, и гонят верных Богу, пусть глумится над ними большинство, этот ваал современности: для нас Бог — все, а большинство — ничто, если оно идет против Бога.
Тако и теците, возлюбленные! Идите, братья, этою дорогою, и Покров Богоматери и сил небесных будет с вами. Аминь.
