Священномученик Иоанн Восторгов
ТАЙНА ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ЖИЗНИ
(Слово в неделю 2-ю по Пятидесятнице и в праздник Рождества Иоанна Крестителя, 24 июня 1907 г.)
Слава, честь и мир всякому делающему благое!
(Рим. II, 10).
Если мы соединим вместе все наставления слова Божия, которые преподаны нам св. Церковью в нынешний день двойного праздника, то найдем в них такую глубину назидания, что ею исчерпать можно всю нравственную жизнь христианина. И в то же время в них мы услышим и увидим открытый и грозно-вразумляющий укор нашему времени с его забвением высшего смысла и высших целей жизни, с его преклонением только пред землею и пред земными интересами.
В евангелии сегодня мы слышали простую, но дивную повесть о призвании апостолов. По берегу моря идет Человек. У Него нет видимых знаков высокого происхождения, властного положения, богатства или мирской учености. У Него нет учения, обещающего мирские радости, — у Него только слово призыва к Богу и Небу, к покаянию и спасению, не к царству земному и его осязательным и соблазнительным сокровищам, а к невидимому и неведомому царствию небесному. Оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближибося царствие небесное...
На пустынном берегу — рыбаки, простые поселяне галилейские; одни чинят сети; другие закидывают их в море; все заняты мирным и полезным промыслом. Проповедник говорит им: «Оставьте это все, все ваши заботы и труд; идите за Мною, и Я сделаю вас из ловцов рыб ловцами человеков». Звавший был Христос; рыбаки—апостолы; они оставили все и пошли за Божественным Учителем. (Еванг. воскресное Мф.IV, 18,—23.)
Слышим чрез много лет после этого учение апостолов; оно—отпрыск, отображение, повторение и раскрытие евангелия царствия, проповеданного Христом. Оно гласит сегодня: «Скорбь и теснота на всякую душу человека, творящего злое; слава и честь и мир всякому, делающему благое. И голосом слова Божия, открытого Духом Св. в Свящ. Писании, и голосом совести, присущей всякому сердцу, мы призываемся к добру, и поэтому ответствуем пред Богом за отступление от него». (Воскресн. ап. чт. Римл. II, 10—16.) Так было и до Христа. А после Его пришествия «стало ближе всего к нам спасение, — ночь прошла, а день приблизился. Отложить нужно дела темные и облечься во оружия света; отказаться нужно от всякого вида чувственности, от пьянства, прелюбодеяния, от злобы и зависти; гнать нужно от себя соблазняющий помысл самооправдания, будто все это — естественно, необходимо, а потому невменяемо и безгрешно для человека: потребностей тела не следует обращать в похоти, свободный дух не нужно отдавать в рабство плоти». (Апост. чт. праздн. Римл. XIII, 12—14.)
Что скажет на это учение нынешнее время? Какому суду подпадут и какой дадут ответ Богу нынешние люди?
Ответа и суда нынешние люди, большею частью, не признают. Они измеряют жизнь человеческую одним земным существованием, и с этою узкою меркою, конечно, не в силах вместить вечных наставлений из мира вечности. К чему нам, — говорят они и учат, — к чему нам ваши проповеди о каком-то небесном царстве? Пред нами царство земное, и мы так его желаем устроить, чтобы рай людям был здесь, на земле, при жизни, а не на безвестном небе. К чему нам ваши наставления о покаянии? Человек живет, как ему живется; что он сделал, он сделал по необходимости; человек всецело зависит от условий и обстоятельств жизни, они сильнее его, он не может себе их подчинить; ни в чем он не виноват, значит, ему каяться нечего... К чему, — говорят они, — ваши поучения о добре и зле? Добра и зла, виновности и невиновности, порока и добродетели нет; есть только те или другие условия жизни; добро есть то, что всеми признано и сегодня принято за добро, завтра оно уже может считаться злом, и наоборот, зло, сегодня почитаемое злом, завтра будет называться добром... Наконец, к чему, — говорят они, — к чему ваши подвижники, святые, проповедники, мученики, к чему эти люди, говорящие и думающие и другим проповедующие о Боге, о нравственности, о душе, о святости? Все это для земли не нужно, все такие люди для земли или вредны, или бесполезны. Нам нужен хлеб, свет, воздух, жилища; в меру труд, побольше отдыха и наслаждений; всем по возможности людям одинаковое количество благ земных, осязаемых, видимых, понятных. Кто все это даст, тот — благодетель человечества, тот—истинный учитель людей, тот достоин хвалы и по смерти, а не подвижники веры и благочестия.
Такова философия современности, столь заманчивая для грешника. Не нова эта философия; ее знали в древности, когда говорили: «пар есть жизнь наша; мы сегодня существуем, а завтра будем, как не бывшие; посему, пока живы, будем есть, пить и веселиться»; ее знал и обличал и апостол, когда изображал ея сущность в словах: «ямы и пиемы, утре бо умрем»...
В ответ на приведенные рассуждения поставим образы ныне прославляемого Церковью св. Иоанна Крестителя и св. апостолов, призванных на ловитву человеков.
Вот, на берегах Иордана, на людном пути появляется какой-то подвижник. Одежда на нем грубая и необычная,— из верблюжьего волоса, пояс усмен о чреслех его; пища — акриды и мед дикий. Рождение его—плод молитвы; с детства он — в дикой и суровой пустыне, среди суровых подвижников. Душа его полна верою, весь он устремлен к Богу. Это — Иоанн. Он удален от всяких мирских дел, он совсем не знает жизни по собственному опыту. Раздается его слово о покаянии и спасении; совершает он обряд крещения в водах Иордана, во образ покаяния и очищения грехов, во образ жизни новой и богоугодной, вместо отринутой старой и греховной. По-видимому, кто же пойдет к такому «пустынному гражданину»? Чему можно поучиться у этой «горлицы пустыннолюбной», как называет его богослужебная песнь? И какое влияние он может оказать на жизнь? Однако, горлица эта возвестила «весну божественную, имже преста безбожия зима лютая»; «гражданин пустынный» оказался учителем людей общества и деятелей государства, так что к нему со всех сторон с утра до вечера приходили фарисеи, саддукеи, воины, мытари, народ, и все спрашивали: «что нам делать?..» «Исправляя пути Господу», он научил людей «жизненному пути», «отверз неплодные сердца». «Се глас Предтечи, неплодным и пустым предста сердцам вопиющ: путь Христов ныне уготовите...» Каждому сердцу, каждой душе дал он указание и спасительные уроки; обличил и царя беззаконного... «Духом и силою Илииною» проповедуя, призывая к Богу, к жизни, отрешенной от земли, он, сам удаленный от мирских дел, произвел великий переворот в жизни и оказал на нее влияние на целые века,—гораздо более влияния, чем те земные и не «пустынные граждане», которые много ели и пили, приобретениями и удобствами услаждали земную жизнь. Их имена остались безвестными, память их погибла, разлилась, как вода, и рассеялась, как дым, а имя Иоанна, смиренного пустынника, живет в роды, и похвалу его доныне исповедует Церковь...
Проповедь его, и затем проповедь апостолов разве осталась бесплодною в мире? Разве таков был бы мир, если бы не было христианства? Заклятый враг веры и христианства не посмеет так сказать. Поистине, эта проповедь о небе, однако, благоустроила и землю, и если бы не было призыва к царству небесному, давно бы рухнули и царства земные. «Да возвеселится небо свыше и облацы да кропят правду. Глас веселия возвестите, возвестите даже до конца земли. Искапайте горы сладость, и холмы, яко агнцы, взыграйте»... Так рисует пророк радость мира после явления и проповеди Предтечи и вслед за ним и указанного им Христа — Мессии (3 парем. и стих. литии).
Отнимите эту основу веры, благочестия и покаяния, отнимите это стремление к небу, эту жизнь духа, и всякая ваша земная радость в печаль превратится. Не будет добрых отцов и матерей, не станет дружных и любящих семейств; не окажется послушных детей, чистых юношей и дев. Не будет ни справедливых судей, ни разумных учителей, ни воинов, ни граждан, готовых жертвовать собою для блага отечества, ни тружеников честных на всех поприщах жизни, — вообще не станет людей долга, людей чести, людей подвига. Ибо без религии и без благочестия остается одна философия, именно — философия бессловесных: «ямы и пиемы, утре бо умрем».
И напрасно наше время так старательно хлопочет об устроении чисто-земной стороны жизни общества и государства, забывая о стороне духовной, о нравственном возвышении, например, рабочих и трудящихся людей: при таком на них воздействии, скоро воспитаются не люди, а дикие звери, злобно-неукротимые, которые так загрязнят жизнь, что придется прибегать и к мерам их обуздания, годным только для зверей... И напрасно наше время все твердит об одних правах людей, забывая напоминать о соответствующих правам обязанностях. Это — гибельное увлечение, которое, развиваясь в применении к жизни людей, приведет ее в положение худшее, чем у самых бессмысленных животных, обратит ее в огромный дом безумия...
И напрасно наше время так усердно хоронит все, что говорит о вере и религиозном благочестии: вытравить религию, может-быть, в отдельных слоях народа на время удастся, но чем заменить тогда страшную пустоту души, чем пополнить душевное содержание, чем сдержать врожденные злые наклонности?
А, между тем, без веры, без страха Божия, без боязни греха и ответственности перед Богом, ясно само собою, люди быстро наполнят землю такими преступлениями, которые обратят жизнь не в рай, о котором говорят мечтатели, а в самый несносный тяжкий ад.
К счастью, никогда нельзя вытравить в людях религии, как нельзя приучить их жить без питания и воздуха. Оторванные от Бога, люди снова, по врожденному влечению душ, по неистребимому, помимовольному уговору всечеловеческому, потянутся к Богу, и только тогда скажут словами отца Предтечева: «Благословен Господь Бог Израилев, яко посети и сотвори избавление людем своим». Чем тяжелее будет жизнь, тем напряженнее будет тяготение к религии. И только в этом — вечное очищение человечества и спасение.
Подлинно, это будет избавление от рабства греху, за которым стоит гибель вечная. Только под чудным влиянием религии рождать может жизнь неплодная, как Елисавета; заговорит, подобно Захарии, все, что немо и глухо для счастья, для духа, для духовной жизни, — и процветет всякая пустыня.
Зачем же нам сознательно и намеренно идти к такой глухоте и немоте, к такому бесплодию жизни? Зачем обращать жизнь в смерть и в пустыню?
Нет, «духом и силою Илииною» пусть разгораются наши сердца в служении Богу, вечным основам добра, в борьбе со злом, в насаждении царства Божия и небесного здесь, на земле. С ним будет счастливо и наше царство земное.
Слава и честь и мир всякому, творящему благое! Аминь.
