Священномученик Иоанн Восторгов
О БЕССМЕРТИИ
(Памяти убиенных на брани).
(Слово в день Успения Пресвятой Богородицы 15 августа 1904 года; сказано в м. Боржоме, Тифлисской губернии).
Святая вера христианская учит чад своих истинам небесной мудрости, главным образом, не словами и рассуждениями, а делами и событиями, - фактами самого глубокого внутреннего значения. Жизнь Спасителя, Богоматери и святых Божиих полна такими именно уроками, и оттого-то, несомненно, таинственные истины веры, высочайшие веления христианской нравственности, несмотря на полную отрешенность их от естественного и врожденного человеку греха и себялюбия, становятся как бы понятными и близкими не отдельным только и избранным лицам, а целым народным массам, и притом глубоко проникают в их жизнь и миропонимание.
Что возвышеннее учения о бессмертии, о котором так много вразумительно проповедует событие Успения Богоматери, "и по смерти живой", как говорит песнь церковная?!
Какие великие умы древности осмеливались едва только подойти к этому учению! Сколько написано о нем и оставлено миру ученых и глубоких рассуждений! Сколько заблуждений и бесплодных исканий переиспытал человеческий разум, остававшийся вне Откровения и Божественного руководительства, сколько тревог и мук переиспытало человеческое сердце в разрешении рокового вопроса: что там, за этою земною нашею жизнью, и есть ли жизнь по ту сторону могилы и гроба? Древний Восток отвечал на это уверениями, что жизнь нашего сознания погасает со смертью тела и будущее человека есть лишь вечный покой и беспробудный сон. И вот, под влиянием этого учения, весь Восток, с его некогда живыми и способнейшими народами, погрузился и здесь, на земле, в беспробудный сон и погиб для мировой жизни и деятельности, как это мы и видим на примере далекой Индии. Язычество греков и римлян ответило на роковой вопрос уверениями, что, при всей несомненности загробной жизни, она будет жалкою и ничтожною, так что лучше в земной жизни быть свинопасом, чем в загробной царем над умершими: это представление выродилось в обожание земной жизни и произвело такой разлив чувственности, пороков и порочных удовольствий, что погубило исповедников такого учения. Отвечало на тот же вопрос о бессмертии и мусульманство и перенесло на небо все пороки земли: оно привело народы мусульманские к современному их жалкому состоянию, которое можно назвать постепенным издыханием.
Вы видите, братие, что от решения вопроса о жизни будущей зависит облик и жизни настоящей, и в зависимости от того, как мы представляем небо, разрешается вопрос, как мы устраиваем и землю.
Как же ответило и отвечает на роковой вопрос о бессмертии христианство?
Оно не рассуждало, как древние философы; его проповедники не писали об этом пространных "разговоров" и ученых рассуждений. Оно ответило на великий и важнейший для всякого человека вопрос фактами, самыми верными и действительными, неопровержимыми фактами, засвидетельствованными и подтвержденными словами многочисленных их очевидцев: воскресением Господа Иисуса и успением Богоматери, которое ныне Церковь наша торжественно прославляет.
Как бы так говорит нам наша святая вера: "Что рассуждать о бессмертии? Вот оно пред вами в живых и глубокоубедительных образах и событиях". И, конечно, так же непосредственно должно воспринять эту истину и христианское чувство и поставить ее руководством и опорою всей жизни. Пусть ученое благочестие доказывает ее всеми соображениями разума: это дело почтенное и должно вызывать благодарность верующего сердца; но оно не заменит того, что служит основой для самой учености в данном вопросе, и без чего рухнули бы все самые красноречивые убеждения: разумеем прирожденную человеку уверенность в бессмертии, непоколебимую и ничем неистребимую. Мы знаем, что если в мире не погибнет ничтожная пылинка и где-нибудь осядет на земле; если не исчезнет миллионная часть капли воды или росинки и где-либо во вселенной будет существовать в виде пара или опять жидкости: то тем более не может погибнуть и исчезнуть однажды возникшая мысль, однажды возникшее чувство, однажды возникшая духовная жизнь. Не будем здесь приводить текст Священного Писания. Возьмите сами евангелие и весь Новый Завет; читайте внимательно и скажите: есть ли там хоть одна страница, - нет, найдется ли хоть одна строка, написанная без предположения о загробной жизни христианина? И довольно здесь сказать только слово Христово, освещающее весь вопрос: "Бог не есть Бог мертвых, но живых" (Лук. XX, 38). И довольно припомнить, что Сам Спаситель называл Себя всегда жизнью и жизнь, вечную жизнь Он обетовал Своим последоватёлям. Да, слово жизнь почти всегда в евангелии разумеется, как вечная жизнь, и всегда в одном и том же смысле: это - блаженство, назначенное нам от Бога, состояние, ради которого мы и вызваны из ничтожества. Так Бог сотворил нас для бытия, и притом для бытия вечного и блаженного.
Богу угодно, чтобы мы существовали; Он дал нам жизнь не для того, чтобы прекратить ее. Но в каком состоянии должны мы существовать и какова должна быть данная нам жизнь?
Благодарение Богу: Он открыл нам и Свои планы и Свою волю. Этот план указан нам в том, что Бог сотворил нас по Своему образу, который есть образ чистоты, святости и совершенства; эта воля ясно выражена в словах апостола: "Воля Божия о вас есть святость ваша" (1 Сол. IV, 3).
Итак, вечная жизнь есть святая жизнь. Над дверьми царства небесного и вечного положено написание, какое мы и читаем в Откровении Иоанна Богослова: Ничто нечистое и скверное не войдет сюда (XXI, 27).
В этом, именно, братие, и состоит главное поучение в нынешний праздник, так ясно и внятно в успении Богоматери говорящий и проповедующий нам о вечной жизни.
Вечно только святое и то, что может быть в нас освящено, - все наше существо, созданное Творцом, или, выражаясь словами апостола, и дух, и душа, и тело (1 Сол. V, 23); это - разум, воля, чистые привязанности, чистые радости, - все, чем живет и волнуется наша душа; это - вытекающие из душевных движений наши дела в их бесконечном разнообразии; это, наконец, - и самое тело наше, которое также войдет в жизнь вечную, но очищенное, преображенное и нетленное. Только грех не войдет в царство вечности, ибо грех есть уклонение от истинной жизни духа и тела, а не самая жизнь; поэтому все, что в жизни духа и тела заражено грехом и злом, недостойно этого царства; и если человек всего себя отдал греху и весь им проникся, то само собою не по внешнему велению или наказанию, но по внутреннему закону нравственному, еще более непреложному, чем законы физические, он сам удаляет себя от вечной жизни; он не может быть соединен с царством Божиим, как не соединяются свет и тьма, огонь и снег, восток и запад.
Но если все, способное быть освященным, принадлежит вечности, то и вечность некоторым образом начинается еще здесь, на земле. Все высокое, чистое и благое, все, что угодно Богу, угодно Ему всегда и везде, и во веки.
Будем же, братие, ходить в постоянной мысли о вечности и жить в постоянном ее предощущении и даже в общении иного, ожидающего нас горнего мира. Будем вечностью измерять и оценивать и избирать все временное, и небесным освящать и осмысливать все земное. Горе имеим сердца - и тогда, как изменится весь облик жизни! Станут ли привлекать нечистые радости, когда мы знаем, что они гибнущие и отверженные?
Станут ли убедительны и действенны другие побуждения, кроме требований долга и христианского закона, когда мы знаем, что все, нарушающее долг и закон, недостойно вечности и нас от нее удаляет?
Вечная жизнь предстанет тогда пред нами во всей обаятельной красе и сделает прекрасною и жизнь временную, земную. Ею подвинется слабый сын земли на всякое добро, и ею он утешится пред всякою скорбью; больному она укажет покой вечности; умирающему откроет жизнь вместо смерти; духу, возмущенному при виде зла, греха, порока, несправедливости, царствующих в мире, она обещает новое небо и новую землю, где будет жить вечная правда (2 Петр. III, 13); и всякому страданию она укажет страну радостей нескончаемых; и всякому сомнению она обещает вечную и неколеблемую истину; и всякой жажде, и всякой тоске души она укажет источник услады, успокоения и полного удовлетворения в Боге, Который в царстве вечности будет нашим Солнцем, Покровом, Источником разумения, блаженства и полноты духовной жизни. То, что око не видело и ухо не слышало и на сердце человеку не восходило, - все это уготовал Бог любящим Его (1 Кор. II, 9).
О вас теперь неотвязная дума и о вас тревога любви, наши дорогие воины, кровью и жизнью защищающие теперь наш покой, нашу безопасность, нашу честь и достояние! Быть-может, в настоящие минуты, когда мы в этом множестве, одетые празднично, *) спокойные предстоим алтарю, когда там, за стенами храма, шумно течет жизнь беззаботности и веселья, порою кощунственного в эти дни, вы, наши защитники, сотнями и тысячами переходите в страну вечности и бесстрашные смотрите в глаза смерти. Знаем, что уже многие-многие отдали жизнь за родину, за ее великое будущее... О! пусть приосенит вас небо вечности, - всех вас, безвестные мученики, исполняющие заповедь любви: ибо больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Иоан. XV, 13); ибо после веры и ее законов, после Церкви и ее заповедей - отечество, возлюбленное наше отечество, святая родина наша, - вот что должно внушать нам самые чистые привязанности, самую горячую и самоотверженную любовь, а честь родины, ее слава, безопасность и процветание стоят всех усилий наших и всех и всяких жертв! Страна вечности да приимет в свои кровы тех, кому судил Господь в брани отдать жизнь за отечество; святые предстатели за землю русскую, бесчисленное множество отшедших ранее в жизнь вечную сынов нашей родины, ее святые, мученики, подвижники, преподобные, ее герои, защитники, страдальцы, труженики - пусть встретят их молитвою, и радостью небесною да вознаградят их за труды, жертвы и мученическую смерть! Теперь все они нам дороги, особенно близки; пусть будет для нас особо близкою и жизнь вечная, которою они живут. Может-быть, потому Господь и поставил теперь эту жизнь так близко у нашего сознания и потому так страшно и вразумительно в грозных знамениях брани напомнил о ней, что в годы покоя и безопасности мы слишком о ней забыли и от нее отдалялись. Подъемом веры, горячностью покаяния, напряжением благочестия, верностью евангелию, преданностью Церкви, любовью к отечеству и верностью ему в мысли, слове и деле, - вот чем станем мы достойны тех мучеников-воинов, что умирают ныне за нас, и приблизимся к той вечной жизни и вечной нашей небесной родине, которая для них и для нас должна быть так же единою общею и святою, как едина и обща для нас наша родина земная! Аминь.
*) Имеется в виду многочисленная курортная публика.
